Ху Сяньсу

Ху Сяньсу
кит. 胡先驌
Дата рождения:	24 мая 1894(1894-05-24)
Место рождения:	уезд Синьцзянь, провинция Цзянси
Дата смерти:	16 июля 1968(1968-07-16) (74 года)
Страна:	Империя Цин, Китай
Научная сфера:	ботаника

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Hu». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Hu&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=4185-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Ху Сяньсу (кит. трад. 胡先驌, упр. 胡先骕, пиньинь: Hú Xiānsù; 1894—1968) — китайский ботаник.

Биография

Ху Сяньсу родился 24 мая 1894 года в уезде Синьцзянь на территории провинции Цзянси. Он был третьим ребёнком в семье, отец работал в правительстве империи Цин. С 1906 года учился в местной школе, в 1909 году поступил на подготовительный курс в Пекинский городской колледж. В 1912 году Ху Сяньсу женился на Ван Жунфэнь (1893—1926), затем отправился получать образование в США. С 1913 по 1916 Ху учился в Сельскохозяйственном колледже Калифорнийского университета в Беркли, который окончил с отличием. В 1918 году Сяньсу был назначен профессором лесничества в учительском колледже в Нанкине. В 1922 году колледж стал частью Юго-восточного университета, где Ху стал профессором ботаники. Впоследствии ботаники Ху Сяньсу и Чэнь Хуаньюн и зоолог Бин Чжи основали первый в Китае биологический исследовательский институт, где Ху стал главой департамента ботаники.

В 1923 году Ху вновь уехал в США, стал готовиться к защите докторской диссертации в Гарвардском университете под руководством профессора Джона Джорджа Джека. В 1925 году Ху стал первым доктором философии Гарвардского университета из Китая.

В 1927 году, после смерти Ван Жунфэнь, Ху женился во второй раз на Чжан Цзинхэн (1903—1975). В 1928 году Ху и Бин основали Фаньский биологический институт, его директором до 1932 года был Бин, затем его сменил Ху. Ху сделал гербарий института самым крупным в Китае, менее чем за 10 лет расширив его до 185 тысяч экземпляров. Также Ху был профессором Пекинского университета.

В 1934—1935 Ху был президентом Китайского ботанического общества. В 1938 году он был избран академиком Китайской Академии (Academia sinica). В 1940 году во время японской оккупации Китая Ху стал президентом Национального Чжунчжэнского университета. Фаньский институт был практически уничтожен. После капитуляции Японии Ху принялся возрождать гербарий института. В 1955 году Ху не был переизбран в Китайскую Академию из-за своих публикаций против правительства Китайской республики. Также Ху активно выступал против деятельности Т. Д. Лысенко в СССР, за что подвергся жёсткой критике со стороны Академии. В 1956 году после отвержения теории Лысенко Академия принесла извинения Ху и назначила его первоклассным куратором. В 1959 году Ху Сяньсу был назначен одним из 25 учёных-редакторов монографии флоры Китая. Ху пережил сердечный приступ, однако продолжил работать над семейством Берёзовые для монографии.

С началом культурной революции в Китае Ху был вновь раскритикован за публикацию статей в иностранных научных журналах. У Ху и его семьи было конфисковано всё имущество, он лишился зарплаты. В 1968 году он был вызван в Институт ботаники для отлучения от семьи. 15 июля у него случился второй сердечный приступ. Без какой-либо медицинской помощи, утром 16 июля Ху Сяньсу скончался.

В 1979 году монография флоры Китая была издана, однако имя Ху не было включено в список авторов. Вскоре Ху был полностью реабилитирован, в 1984 году его прах был перезахоронен в Лушаньском ботаническом саду.

Сохранившиеся гербарные образцы Ху хранятся в Ботаническом институте Китайской академии наук в Пекине (PE).

Некоторые научные публикации

• Hu, H.H. (1927—1937). Icones plantarum sinicarum. 5 fasc., 250 pl.

Роды растений, названные в честь Ху Сяньсу

• Huthamnus Tsiang, 1939 [syn. Jasminanthes Blume, 1850]

Литература

• Ma, J.S.; Barringer, K. (2005). «Dr. Hsen-Hsu Hu (1894–1968) — a founder of modern plant taxonomy in China». Taxon 54 (5): 559—566.

Отрывок, характеризующий Ху Сяньсу

Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.