Ху Яобан

Ху Яобан 胡耀邦<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Ху Яобан в 1953 году</td></tr>
Генеральный секретарь ЦК КПК
1980—1987
Предшественник:	должность вакантна (1966—1980) Дэн Сяопин (1956—1966)
Преемник:	Чжао Цзыян
Председатель ЦК КПК
1981—1982
Предшественник:	Хуа Гофэн
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	Люян, провинция Хунань, Китайская Республика
Смерть:	Пекин, КНР
Супруга:	Ли Чжао
Дети:	Сыновья — Ху Дэпин, Ху Лю, Ху Дэхуа Дочь — Ли Хэн
Партия:	Коммунистическая партия Китая

Ху Яобан (кит. 胡耀邦, пиньинь: Hú Yàobāng, 20 ноября 1915 — 15 апреля 1989) — государственный и политический деятель Китая, генеральный секретарь ЦК КПК (1980—1987) и председатель ЦК КПК (1981—1982). В молодости участвовал в партизанском движении. По окончании Гражданской войны возглавлял китайское комсомольское движение.

Пользовался большой популярностью и авторитетом, ему приписывают основную заслугу в модернизации Китая во время правления Дэн Сяопина.

Длительное время рассматривался как возможный наследник Дэн Сяопина, однако после того, как Ху поддержал требования студенческих демонстраций 1986 года, он был вскоре смещён и помещён под домашний арест. Смерть Ху Яобана спровоцировала новые демонстрации протеста, повлёкшие за собой события на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.

Биография

Ранние годы

Ху Яобан родился 20 ноября 1915 года в г. Люян провинции Хунань. В 1929 году вступает в Социалистический союз молодежи Китая, а в сентябре 1933 года — в Коммунистическую партию Китая. Работал в советских районах Китая на стыке провинций Цзянси и Хунань. Занимал посты руководителя отдела пропаганды одного из советских районов, а также секретарем Центрального комитета Социалистического союза молодежи Китая.

В 1934 году участвует в «Великом походе», в ходе которого был тяжело ранен. В Шэньси Ху работал руководителем отдела пропаганды и организационного отдела Социалистического союза молодежи Китая.

Во время японской агрессии против Китая работал заместителем политкомиссара Яньаньского военно-политического училища, руководителем орготдела Главного политического управления армии. После окончания войны с Японией становится членом политсовета Шаньси-Чахар-Хэбэйского советского района, участвует в обороне Чжанцзякоу, в военной операции по освобождению Шицзячжуана. Затем переводится в 18-ю дивизию НОАК, где работает начальником политотдела и руководит операциями по совобождению Тайюаня и Баоцзи. В 1949 году от вновь образованного Новодемократического союза молодежи Китая становится членом Народного политического консультативного совета Китая.

После образования КНР

После образования КНР назначается на пост секретаря парткома северного района провинции Сычуань, работает руководителем гражданской администрации северного района провинции Сычуань. В 1952 году назначается секретарём Секретариата Центрального комитета Новодемократического союза молодёжи Китая.

В 1956 году на VIII съезде КПК избирается членом Центрального комитета КПК. В 1957 году Новодемократический союз молодёжи Китая переименовывается в Коммунистический союз молодёжи Китая и Ху Яобан становится его первым секретарем. В 1965 году назначается вторым секретарём ЦК КПК северо-западного района Китая и первым секретарём парткома провинции Шэньси.

Во время Культурной революции был снят со всех постов. В 1975 году возвращается к работе в центральных органах КПК, руководит партийной организацией Академии наук Китая. В 1975—1976 годах подвергался критике и нападкам со стороны «Банды четырёх» во главе с женой Мао Цзэдуна Цзян Цин за препятствование кампании по уничтожению научных трудов и работ.

После разгрома «Банды четырёх» Ху в марте 1977 года назначается заместителем директора Центральной партийной школы при ЦК КПК, одновременно работает руководителем организационного отдела ЦК КПК. В августе 1977 года на XI съезде КПК избирается членом ЦК КПК. В декабре 1978 года на III пленуме ЦК КПК XI созыва избирается членом Политбюро ЦК КПК, третьим секретарём Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины, затем назначается заведующим отдела пропаганды ЦК КПК и секретарём Секретариата ЦК КПК.

В феврале 1980 года на V пленуме ЦК КПК XI созыва Ху избирается членом Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК и становится генеральным секретарём ЦК КПК. В июне 1981 года на VI пленуме ЦК КПК XI созыва избирается председателем ЦК КПК.

В сентябре 1982 года I пленум ЦК КПК XII созыва принимает решение об упразднении поста председателя ЦК КПК и Ху Яобан вновь утверждается в должности генерального секретаря ЦК КПК.

Деятельность на посту генерального секретаря

Ху инициировал и организовал дискуссии по вопросам стандартов идеологии, с тем чтобы восстановить марксистскую идеологическую линию в КПК. Также, Ху возглавил кампанию по реабилитации незаконно репрессированных во времена Культурной революции членов партии, разработал и внедрил программу развития сельского хозяйства страны, охватившей 800 млн крестьян. Ху рассматривается всеми как единомышленник и преемник Дэн Сяопина. Главной задачей Ху Яобана стало противодействие консерваторам, а также выдвижение на руководящие посты молодых коммунистов. В это время Ху Яобан начинает присматриваться к молодому Ху Цзиньтао, которому он оказывает покровительство. С Ху Яобаном народ всё больше связывал надежды о большей либерализации и модернизации. Больше внимания стало уделяться вопросам ослабления партийной диктатуры и усилению работы с молодежью. Такое положение вещей не устраивало более консервативную партийную верхушку.

Студенческие выступления 1986 года

В конце 1986 года страну охватывают выступления студентов и интеллигенции. Студенты выступают против произвола и коррупции в рядах высшего руководства страны, требуют демократизации всех сфер жизни путём проведения демократических реформ. Первыми выступили студенты Китайского политехнического университета, расположенного в г. Хэфэй провинции Аньхой. Волнения быстро перекинулись на Пекин, Шанхай, Ухань и другие крупные города Китая, студенты которых поддержали требования своих сверстников из провинции Аньхой. После усмирения студенческих волнений Дэн Сяопин начинает кампанию против «буржуазной либерализации». В результате кампании своих постов лишились генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан и первый проректор Китайского политехнического университета Фан Личжи.

Последние годы жизни

В январе 1987 года расширенное заседание Политбюро ЦК КПК принимает самокритику Ху Яобана и удовлетворяет его просьбу об отставке с поста генерального секретаря ЦК КПК. Тем не менее, в ноябре 1987 года Ху избирается членом Политбюро ЦК КПК XIII созыва.

8 апреля 1989 года во время заседания IV пленума ЦК КПК XIII созыва Ху Яобан неожиданно почувствовал недомогание. Вскоре после окончания заседания наступил сердечный приступ и Ху был госпитализирован. До 15 апреля его состояние оставалось стабильным, пока утром в 7:53 он не скончался в результате острого инфаркта миокарда.

На следующий день после смерти Ху в студенческих районах Пекина возникли стихийные траурные митинги, которые переросли в массовые студенческие протесты на площади Тяньаньмэнь.

Ху Яобан был похоронен в районе Гунцинчэн г. Цзюцзян провинции Цзянси.

Оценка деятельности

Сразу же после смерти Ху ЦК КПК провозгласил его «испытанным и верным борцом за коммунизм, великим пролетарским революционером и политиком, выдающимся деятелем НОАК и блестящим руководителем партии».

На траурной церемонии, проходившей в Доме народных собраний присутствовали все официальные лица государства, включая Дэн Сяопина. Но после известных событий на площади Тяньаньмэнь, власти начали воздерживаться от прямых комментариев о Ху Яобане. Только в 2005 году китайские власти открыто заговорили о его деятельности. 18 ноября 2005 года в Пекине состоялось заседание, посвящённое 90-летию со дня рождения Ху Яобана. На заседании выступили премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао, заместитель Председателя КНР Цзэн Цинхун и председатель Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины У Шуаньчжэн.

Семья

В 1940 году Ху женился на Ли Чжао. У четы родилось четверо детей:

• Старший сын — Ху Дэпин (родился в 1942 году), член Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая, в разное время занимал посты заместителя начальника отдела единого фронта ЦК КПК, заместителя председателя Всекитайской торгово-промышленной федерации, члена Постоянного комитета ВСНП Х созыва.
• Средний сын — Лю Ху (по фамилии приемных родителей) (родился в 1945 году), занимал различные посты в структурах Госсовета КНР, курирующих внешнюю торговлю и экономику.
• Младший сын — Ху Дэхуа (родился в 1949 году), занимается научной деятельностью.
• Дочь — Ли Хэн (взяла фамилию матери), врач.

Ссылки

• [baike.baidu.com/view/13932.htm Биография Ху Яобана]  (кит.)

Литература

• Галенович Ю. М. Дао Ху-Гуна. Книга 1: Жизненный путь Ху Яобана. — М.: Русская панорама, 2008. ISBN 978-5-93165-117-0
• Галенович Ю. М. Дао Ху-Гуна. Книга 2: Подвиг Ху Яобана. — М.: Русская панорама, 2008. ISBN 978-5-93165-117-0

Отрывок, характеризующий Ху Яобан

– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.