Никербокер, Хьюберт Ренфро

Хьюберт Ренфро Никербокер

Хьюберт Ренфро Никербокер (англ. Hubert Renfro Knickerbocker; 31 января 1898, Йокум, Техас — 12 июля 1949, близ Бомбея) — американский журналист, публицист и автор нескольких книг о европейской политике. Лауреат Пулитцеровской премии.

Биография

Окончив Юго-Западный университет в 1917 году, служил солдатом на границе с Мексикой, затем в 1919 году поступил на психологический факультет Колумбийского университета. В 1922—1923 годах изучал психологию в Мюнхенском университете, был свидетелем Пивного путча. Вскоре после работал корреспондентом в Германии для Public Ledger и Evening Post. В 1928 году получил назначение шеф-корреспондентом обоих изданий. В 1923—1933 годах провёл в Германии, в 1925—1927 годах некоторое время работал в Москве на United Press International. Писал статьи для немецких ежедневных газет Vossische Zeitung и Berliner Tageblatt. За цикл статей о пятилетке в СССР, написанных для журнала Public Ledger, в 1931 году удостоился Пулитцеровской премии. После прихода к власти национал-социалистов Никербокер был вынужден покинуть Германию за критику Гитлера. Долгое время путешествовал по Европе, комментируя ход Второй мировой войны. Писал репортажи о Итало-эфиопской войне, Гражданской войне в Испании, Японо-китайской войне, аншлюсе Австрии, Мюнхенском соглашении, поражении Франции и битве за Британию. Работал корреспондентом Chicago Daily News в числе 200 журналистов на Эвианской конференции, проходившей 6—15 июля во французском Эвьян-ле-Бен на Женевском озере. В последующие годы занимался общественной работой, агитируя за вступление США в войну против нацистской Германии. С 1941 года работал ведущим иностранным корреспондентом Chicago Sun в регионах Южного Тихого океана и Северной Африки. В конце войны писал репортажи из Европы. После войны работал на радио в Нью-Джерси. В 1949 году вместе с несколькими другими журналистами погиб в авиакатастрофе под Бомбеем. Похоронен на христианском кладбище Севри в Мумбаи. Статьи Никербокера опубликованы на английском и немецком языках.

Ссылки

• [catalogue.nla.gov.au/Search/Home?lookfor=author:%22Knickerbocker,%20H.%20R.%20(Hubert%20Renfro),%201898-1949%22&iknowwhatimean=1 Литература]
• [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/fkn03 Биография] (англ.)
• [www.zeit.de/1949/29/hubert-r-knickerbocker Die Zeit: Биография] (нем.)

Отрывок, характеризующий Никербокер, Хьюберт Ренфро

В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.