Монтгомери, Гуго, 2-й граф Шрусбери

Гуго Монтгомери, 2-й граф Шрусбери англ. Hugh of Montgomery
граф Шрусбери
Род:	Монтгомери

Гуго Монтгомери (англ. Hugh of Montgomery; ок. 1042 — 31 июля 1098 или около того, в битве в проливе Менай), 2-й граф Шрусбери (с 1094), — англонормандский аристократ, активный участник борьбы за подчинение Уэльса.

Гуго Монтгомери был третьим сыном Роджера Монтгомери, соратника Вильгельма Завоевателя, и Мабель де Беллем. Перед своей смертью в 1094 году отец разделил свои владения между сыновьями: старший, Роберт, унаследовал нормандские территории, а Гуго получил земли в Англии (Шропшир, Арундел и поместья в других десяти графствах), а также титул графа Шрусбери.

В качестве графа Шрусбери, правителя одной из двух марок на границе с Уэльсом, Гуго Монтгомери столкнулся с крупным восстанием валлийцев против англонормандских феодалов, начавшемся в 1094 году. Недавно построенные крепости, в том числе замок Монтгомери, были разрушены, а англичане изгнаны с завоёванных территорий. Во главе валлийского сопротивления встали сыновья Бледина ап Кинвина, короля Поуиса. В 1098 году Гуго Монтгомери, вместе с Гуго д’Авраншем, графом Честера, предприняли ответный поход на территорию Гвинеда. Преследуя валлийцев, англичане высадились на Англси, однако остов атаковал норвежский флот во главе с Магнусом III. В битве с норвежцами в проливе Менай английские войска были разбиты, а Гуго Монтгомери был убит, по легенде, стрелой, выпущенной самим королём Магнусом.

Гуго Монтгомери не был женат и детей не имел. В качестве графа Шрусбери ему наследовал старший брат Роберт Беллемский.

Литература

• [www.thepeerage.com The Complete Peerage]
• Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956, ISBN 978-0-19-821707-7

Предшественник Роджер

граф Шрусбери 1094—1098

Преемник Роберт

Отрывок, характеризующий Монтгомери, Гуго, 2-й граф Шрусбери

– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.