Хьюз, Мэтт

Мэтт Хьюз
Общая информация
Полное имя	Matthew Allen Hughes
Гражданство	США
Дата рождения	13 октября 1973(1973-10-13) (50 лет)
Место рождения	Хиллсборо, Иллинойс
Рост	175 см
Весовая категория	полусредний
Размах рук	185 см
Карьера	1998 - н.в.
Команда	Finney's HIT Squad
Стиль	борьба, грэпплинг, бокс
Статистика в смешанных единоборствах
Боёв	54
Побед	45
• нокаутом	15
• сдачей	20
• решением	10
Поражений	9
• нокаутом	5
• сдачей	4
Другая информация
Супруг(а)	Одра Мур-Хьюз
Известные родственники	Марк Хьюз (брат-близнец)
Сайт	[www.matt-hughes.com matt-hughes.com]

Мэтью Аллен Хьюз (род. 13 октября 1973 года) — американский боец смешанных единоборств, двукратный чемпион UFC в полусреднем весе, член Зала Славы UFC, второй результат в UFC по количеству удержаний чемпионского титула в полусреднем весе (7) (Жорж Сен-Пьер удерживал титул 8 раз), по количеству проведённых и выигранных в «восьмиугольнике» боёв (24 и 18 соответственно).

Биография

Мэтт родился и вырос в Хиллсборо, маленьком городке с населением в 4500 человек, который расположен на юге, в центральной части Штата Иллинойс. Подростками, он и его брат близнец Марк большую часть времени проводили на ферме, играя и усваивая важность кропотливой работы. Мэтт часто вспоминает, как его отец брал его «добровольцем», чтобы помочь друзьям на их ферме, и до сих пор помнит принцип, который отец утвердил в доме: «нельзя пользоваться чужим несчастьем». В то время участие Марка и Мэтта в спорте было весьма ограничено в школе. На самом деле, их спортивная карьера в школе включала только участие во внутришкольных турнирах по борьбе (если хотите знать, Марк побеждал Мэтта), и пару раз в неделю кросс. Мальчишкам Хьюзам осенью и весной нужно было помогать на ферме, и потому они должны были менять свои кроссовки на рабочие сапоги, когда начинался сезон весенней посадки.

Во время учёбы в школе Хиллсборо, близнецы оба играли в футбол, и боролись. Мэтт и Марк оба играли защитником и полузащитником за команду Топперс. В последний год обучения Мэтта, он пробежал более 800 ярдов , когда он и его брат Марк получили награду All-Conference. Однако, именно на борцовском мате оба молодых человека нашли свой дом. Мэтт отобрался за штат как первокурсник (в весе до 135 фунтов) в команду по борьбе, с тех пор на протяжении 4 лет он участвовал в чемпионате штата Иллинойс по борьбе.

Карьера

В младших и старших классах школы, Мэтт оставался непобедимым и выигрывал один за другим чемпионаты штата, в весе до 145 фунтов. Он заработал потрясающий рекорд за последние три года школьных выступлений. За эти три года он одержал 131 победу и лишь 2 раза проиграл, оба поражения он потерпел, учась на втором курсе (второй курс 43-2; третий курс 43-0, последний курс 45-0). Его брат-близнец Марк, в то же время, сам делал себе имя, став вторым борцом штата во время учёбы. Хьюзы также три раза приводили команду Хиллсборо по борьбе к четвёртому месту.

Не уверенные, чем заниматься после получения аттестата, оба брата учились в Районом Беллевильском Колледже (ВАС) в течение года. По завершении первого курса в ВАС, борьба была исключена из университетского спорта, и близнецы продолжили свою борцовскую карьеру в Колледже Линкольна. Несмотря на смену мест, результат был одинаков, Мэтт получил статус борца лиги All-American в юниорской лиге, выступая, как за колледж Беллевиля, так и за колледж Линкольна. Мэтт занял 5 место в весе до 158 фунтов, как новичок, и третье место в той же весовой категории годом позже, а его брат Марк также удостоился чести стать борцом All-аmerican, заняв 5 место в весе до 149 фунтов.

После второго курса Мэтт принял предложение поступить в Университет Восточного Илинойса (EIU) в Чарльстоне, штат Иллинойс. Адаптация Мэтта к уровню спортсменов I Дивизиона не заняла много времени, когда он получил статус Аll-american, заняв 8 место, на первом году обучения в EIU. После этого он занял 5 место в чемпионате NCAA DI, сделав его четыре на четыре. То есть, все четыре года, когда он боролся за колледж, он удостаивался наград All-American.

Когда его студенческие годы закончились, Мэтт стал ассистентом тренера по борьбе в Восточном Университете, а также работал учеником электрика. Это было в 1996 году, когда друг, Крис Дуайер, предложил Мэтту подраться на маленьком шоу в Высшей Школе Мадонны, в районе Чикаголэнд. Мэтт выиграл свой первый бой, заработав 100 долларов. Второй бой Мэтта состоялся через год, когда он принял участие на том же шоу. После второй победы он объединился с менеджером Монте Коксом. Это было время, когда бои получили более широкое распространение, и, проведя шесть боёв в США, Мэтт стал выезжать за рубеж. С этого момента Мэтт выступал в Японии, Кувейте, Абу-Даби и Великобритании, а также от побережья до побережья и на Гавайях, в своей родной стране.

Ни для кого не секрет, что самую большую возможность проявить себя в восьмиугольнике Мэтт получил на шоу UFC 34, когда он вышел на арену против тогдашнего чемпиона мира Карлоса Ньютона. Хьюз полностью использовал эту возможность, нокаутировав Ньютона, и одержав неожиданную победу; получив в первый раз пояс и титул «Чемпиона UFC в полусреднем весе».

В 2004 году Мэтт потерял и вернул себе титул UFC, однако, это было время, когда в его жизни произошли наибольшие изменения. После проигрыша Би Джей Пенну, он стал посещать церковь со своей давней подругой и невестой, Одрой Мур. Посещения церкви не были чем-то новым для Мэтта, но это было время, когда они приобрели постоянный характер. Он и его брат выросли, посещая церковь с матерью, но во время посещения школы эти посещения прекратились. Почти в то же самое время Марк и его жена Эмили начали искать церковь для своей семьи. И хотя это было незапланировано, оба брата стали посещать одну и ту же церковь. Вскоре после этого, Марк Хьюз посвятил свою жизнь Иисусу и был крещен. Мэтт женился на Одре 9 июля, и старательно ищет ответы на многие духовные вопросы.

Во время игры в покер на семейной ферме, его спросили, не хотел бы он в составе молодёжной группы принять участие в поездке в мексиканский приют под названием Ранчо 3М, со вспомогательной миссией. Он и его брат решились на эту поездку тем вечером, хотя Мэтт позже признавался, что решил поехать туда не из-за бога, а скорее потому, что любит тяжелую работу, он любит помогать людям и проводить время с новыми друзьями из церкви. Излишне говорить, что у бога были другие планы.

Отрывок, характеризующий Хьюз, Мэтт

Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.