Каминг, Хью

Хью Каминг
Hugh Cuming
Дата рождения:	14 февраля 1791(1791-02-14)
Место рождения:	Washbrook
Дата смерти:	10 августа 1865(1865-08-10) (74 года)
Страна:	Великобритания
Научная сфера:	Малакология
Известен как:	Составитель крупных зоологических коллекций и гербариев

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Cuming». [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=1912-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Хью Каминг (англ. Hugh Cuming) — известный британский натуралист, малаколог, составитель одной из крупнейших коллекций раковин.

Биография

Родился 14 февраля 1791 в Уошбруке англ. Washbrook, на юге графства Девон. С детства проявлял огромный интерес к животному миру. В детстве познакомился с Джорджем Монтегью, известным натуралистом, автором монографии «Testacea Britannica» — авторитетного труда по раковинным моллюскам. Это знакомство подогрело интерес Хью к биологии и повлияло на выбор специальности.

Поскольку Хью Каминг рос в сравнительно небогатой семье, он был вынужден пойти подмастерьем в лавку по изготовлению парусов. В 1819 г. отправился в Южную Америку для того, чтобы начать дело по производству парусов. Поселился сначала в Буэнос-Айресе, с января 1822 г. — в Вальпараисо (Чили). Свободное время посвящал сбору гербария и коллекций раковин, другим естественнонаучным исследованиям. В ходя своих работ выяснил различие влияния землетрясения ноября 1822 г. на морских и наземных моллюсков. Воздействие землетрясений было важной проблемой, стоявшей перед геологами той эпохи. Каминг пришёл к заключению, что землетрясения оказывали влияние только на моллюсков, обитавших под водой. Его теория была позднее опровергнута, но на тот момент она сделала ему имя среди специалистов.

Путешествия

В 1826 г. Каминг отошёл от привычных дел. Состояние, сделанное на торговле парусами, позволило ему всё своё время посвятить естествознанию. Для этого он начал строительство исследовательского судна, которое назвал «Discoverer».

В первый рейс «Discoverer» отправился 28 октября 1827 года. Корабль посетил острова Тихого океана, в том числе Полинезию и Острова Общества (фр. Îles de la Société). На острове Питкэрн встретил последнего участника бунта на британском военном корабле «Баунти». Среди образцов, собранных во время этого рейса особо следует отметить 28 000 жемчужин с Таити.

С 1828 по 1830 гг. Каминг совершил второе путешествие, на этот раз вдоль побережья Южной Америки. При этом он не ограничивался сбором ракушек на берегу, а с помощью сетей вылавливал морских животных с глубин.

В 1831 году он отправляется в Лондон, где знакомится со многими натуралистами, в том числе с Джорджем Бреттингэмом Соверби (англ. George Brettingham Sowerby I). Джордж Соверби, совместно с Уильямом Бродерипом, тоже известным натуралистом, писал статьи в журнал Лондонского зоологического общества. Коллекция, собранная Камингом, использовалась Джорджем Бреттингэмом Соверби II при создании иллюстраций к изданию «The Conchological Illustrations».

Первого мая 1832 года Каминга избрали членом Линнеевского общества Лондона.

Кроме того, Каминг предпринял путешествие по Европе, во время которого встречался с известными натуралистами своего времени: Андре-Этьеном Ферюссаком и Жераром Полем Деэ (фр. Gérard Paul Deshayes) в Париже, Эдуардом Рюппелем во Франкфурте-на-Майне, Фишером фон Вальдгеймом в Санкт-Петербурге.

В январе 1836 отправляется в третье и последнее путешествие на четыре года. В ходе этого путешествия он побывал на Филиппинах, в то время малоизученых европейцами. Эдуард Смит-Стэнли, 14-й граф Дерби, президент зоологического общества, будучи заинтересован в расширении коллекции, снабдил Каминга рекомендательными письмами к испанским властям.

Дневник с описанием путешествия был утерян, но переписка сохранилась и позволяет судить о масштабе проделанной работы. В частности, в письме Ричарду Оуэну упоминаются 1800 видов моллюсков и 1900 видов растений, собранные в течение ноября 1837 года. Двумя годами позже он писал Эдуарду Рюппелю, что его коллекция насчитывает 3400 видов растений, более 3000 моллюсков, 1200 видов позвоночных и тысячи различных беспозвоночных.

Из третьего путешествия домой, в Великобританию Каминг вернулся 5 июня 1840 г. Общее число образцов в собранном им гербарии достигало 130 000.

После смерти Каминга его коллекция была выкуплена Британским музеем за 6 тысяч ливров, хотя её научная ценность неоднократно подвергалась критике в связи с большим количеством неточностей, допущенных им при описании мест сбора.

Интересные факты

• За свою деятельность получил прозвище «Короля <коллекций> ракушек».
• Описанием и зарисовкой собранных Камингом ракушек занимались три поколения одной фамилии.

Ссылки

• [www.lomonosov-msu.ru/rus/user_12073/blog/53.html Коллекция растений Хью Куминга из Юго-Восточной Азии в Гербарии МГУ]
• [www.shellclub.ru/index.php?mode=articles&id=131 Хьюг Куминг (1791 – 1865) на сайте Клуба коллекционеров раковин]

Отрывок, характеризующий Каминг, Хью

Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.