Хэвлок, Эрик Альфред

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хэвлок, Эрик»)
Перейти к: навигация, поиск
Хэвлок, Эрик Альфред
англ. Eric Alfred Havelock

Эрик Хэвлок, Йельский университет
Дата рождения:

3 июня 1903(1903-06-03)

Место рождения:

Лондон, Великобритания

Дата смерти:

4 апреля 1988(1988-04-04) (84 года)

Место смерти:

Поукипси, штат Нью-Йорк, США

Страна:

Великобритания

Научная сфера:

Филология

Социология коммуникаций

Место работы:

Университет Акадия,
Университет Торонто,
Гарвардский университет,
Йельский университет,
Университет в Буффало

Альма-матер:

Кембриджский университет

Эрик Альфред Хэвлок (англ. Eric Alfred Havelock, 3 июня 1903, Лондон — 4 апреля 1988, Поукипси, Нью-Йорк) — британский филолог-классик, проведший большую часть жизни в США и Канаде.

Профессор Университета Торонто, он, в отличие от многих коллег, избегавших участия в политике, был активен в канадском социалистическом движении.

В 1960—1970-х годах он возглавлял классические факультеты в Гарварде и Йеле.

Хэвлок получил образование на основе классических традиций Оксбриджа, в соответствии с которыми греческая интеллектуальная история рассматривалась как непрерывная цепь взаимосвязанных идей. Сам он предложил новую модель понимания классического мира, базирующуюся на противопоставлении литературы VI-го и V-го веков до н. эю. литературе как она стала развиваться с IV-го века. до н. э.

Большая часть работ Хэвлока сосредоточена на доказательстве тезиса, согласно которому вся западная культура, в том числе философия, образована, в основном, благодаря созданию греческого алфавита, что и позволило осуществить так называемое греческое чудо.

Этот подход оспаривался в классических исследованиях и не был принят многими современниками Хэвлока. Тем не менее, его идеи в силу их доказательности оказывают значительное влияние не только на классические исследования. Хэвлок, как и Уолтер Онг, испытавший влияние не только Хэвлока, но и Маршалла Маклуэна, существенным образом повлиял на создание области экологии средств коммуникации, изучающей переход от устной речи к письменности. Хэвлок является самым цитируемым специалистом в этой связи. Его работы оказали влияние на инфокоммуникационные теории Гарольда Инниса и Маршалла Маклуэна.





Биография

Окончил Кембридж. Профессиональную деятельность начал в Канаде, в одном из университетов Новой Шотландии, затем — в Торонтском университете. Стал одним из основателей социалистической Лиги социальной перестройки, выступал с политическими протестами, что вызвало недовольство университетского начальства.

В 1930-е годы, помимо исследований греческой и латинской классики, начал разрабатывать идеи о ключевом значении технологий коммуникации на основе алфавита для становления европейской культуры, в том числе общественной и философской мысли, сотрудничая в этом с Гарольдом Иннисом и способствуя работе Маршалла Маклюэна и Уолтера Онга.

В 1944 стал первым президентом Ассоциации филологов-классиков Онтарио. Профессор Гарвардского университета (19471963), Йельского университета (19631971), университета штата Нью-Йорк в Буффало (19711973). Вышел в отставку в 1973.

Труды

Книга Хэвлока "Предисловие к Платону" (1963), развивавшая его давние идеи о значении алфавита для расцвета греческой мысли, оказала значительное влияние на гуманитарные исследования. Она была переведена на многие языки, включая японский, и вызвала множество публикаций.

Позже она была дополнена книгами "Пролог к греческой грамотности" (1971), "Революция грамотности в Греции и её культурные последствия" (1981) и "Муза учится писать: Размышления об устном и письменном от античности до наших дней" (1986).

В 1980-е годы на идеи Хэвлока критически откликнулись фидософы А.Макинтайр и Л.Штраус.

Основные публикации

  • The Lyric Genius of Catullus (1939)
  • The canons of Catullan criticism (1939)
  • The Crucifixion of Intellectual Man, Incorporating a Fresh Translation into English Verse of the Prometheus Bound of Aeschylus (1950)
  • The Liberal Temper in Greek Politics (1957)
  • Preface to Plato (1963)
  • Pre-Literacy and the Pre-Socratics (1966)
  • Prologue to Greek Literacy (1971)
  • Origins of western literacy (1976)
  • The Greek Concept of Justice: From its Shadow in Homer to its Substance in Plato (1978)
  • Communication arts in the ancient world (1978)
  • The Literate Revolution in Greece and its Cultural Consequences (1981)
  • Harold A. Innis: a memoir (1982)
  • The Muse Learns to Write: Reflections on Orality and Literacy from Antiquity to the Present (1986)
  • [sino-platonic.org/complete/spp005_chinese_greek.html Chinese characters and the Greek alphabet] (1987)

Напишите отзыв о статье "Хэвлок, Эрик Альфред"

Литература

  • Olson Ch. A further note on the critical advantages of Eric Havelock’s Preface to Plato. Buffalo: Frontier Press, 1965

Ссылки

  • [www.engl.niu.edu/wac/ptop.html Chapter-by-chapter redaction of Preface to Plato] by Anthony J. Mioni
  • [www.hup.harvard.edu/catalog/HAVPRE.html Official page for Preface to Plato] , Harvard University Press.
  • [mssa.library.yale.edu/findaids/stream.php?xmlfile=mssa.ms.1489.xml Guide to the Eric Alfred Havelock Papers] Йельский университет, Carol King;
  • [www.mcluhan.utoronto.ca/tsc_havelock_orality_literacy.htm "Eric Havelock: Plato and the Transition From Orality to Literacy, "], [www.mcluhan.utoronto.ca/index.htm Marshall McLuhan Program in Culture and Technology], Университет Торонто.

Отрывок, характеризующий Хэвлок, Эрик Альфред

– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел: