Хэмптон, Уэйд III

Уэйд Хэмптон III
Уэйд Хэмптон в годы Гражданской войны
Место рождения	Чарлстон, Южная Каролина
Место смерти	Колумбия, Южная Каролина
Принадлежность	КША
Род войск	армия КША
Годы службы	1861–65
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	кавалерийский корпус
Сражения/войны	Гражданская война в США
В отставке	губернатор и сенатор Южной Каролины

Уэйд Хэмптон III (англ. Wade Hampton; 28 марта 1818, Чарлстон, Южная Каролина, — 11 апреля 1902, Колумбия, Южная Каролина) — один из командиров кавалерии армии Юга во время американской гражданской войны.

Впоследствии политик в штате Южная Каролина, служащий её правительства и сенатор.

Ранние годы

Хэмптон родился в Чарльстоне (штат Южная Каролина), он был старшим сыном Уэйда Хэмптона 2 (1791—1858), известного как «полковник Уэйд Хэмптон», самого известного плантатора Юга, владеющего самым большим количеством рабов, который так же служил драгуном в войну 1812 года и служил поручиком при Эндрю Джексоне во время Битвы при Новом Орлеане.

Дедом его был Уэйд Хэмптон I (1754—1835), полковник кавалерии в годы войны за Независимость, член Палаты Представителей и бригадный генерал в войну 1812 года.

Его дядя, Джеймс Генри Хэммонд, был членом палаты представителей и сенатором, а также губернатором Южной Каролины.

Хэпптон вырос в знатной семье, вел активную жизнь, занимаясь верховой ездой и охотой в Хай Хэмптон, летней резиденции отца в Северной Каролине. Он стал известен своими одиночными охотничьими походами в лес, когда ходил с ножом на медведей. По некоторым подсчетам, он в одиночку убил около 80 медведей.

В 1836 он окончил Южнокаролинский колледж (сейчас Университет Южной Каролины), где изучал право, но впоследствии юридической практики не имел. Вместо этого он посвятил себя управлению своими огромными плантациями в Южной Каролине и Миссисипи, а также занялся политикой. В 1852 он был избран в Южнокаролинскую Ассамблею и служил сенатором с 1858 по 1861 год.

В 1858 умер его отец, и Хэмптон унаследовал все его плантации и рабов.

Гражданская война

Когда началась война, Хэмптон уволился из сената и записался рядовым в ополчение Южной Каролины.

Хэмптон набрал и частично финансировал отряд, известный как «легион Хэмптона», который состоял из шести отрядов пехоты, четырех отрядов кавалерии и артбатареи. Он лично закупил боеприпасы для легиона.

Несмотря на отсутствие военного опыта и солидный возраст (42 года), Хэмптон был прирождённым кавалеристом: храбрым, отважным, и прекрасным наездником. Он был одним из двух офицеров (вторым был Форрест), которые достигли звания генерал-лейтенанта на кавалерийской службе в армии Конфедерации.

Первым сражением в его жизни стало Первое сражение при Бул-Ране, где он ввёл свой легион в бой в решительный момент, позволив бригаде Томаса Джексона прибыть на поле боя. В этом бою он получил первое из своих пяти ранений за ту войну: пуля задела его голову, когда он возглавлял атаку на федеральную артиллерийскую позицию.

23 мая 1862 года он был произведён в бригадные генералы. В это время он командовал бригадой в дивизии Джексона. В сражении при Севен-Пайнс 31 мая 1862 года он был тяжело ранен в ногу, но остался в седле, несмотря на опасность. Выбыв из строя на некоторое время, он вернулся к службе как раз к концу Семидневной битвы, где его бригада не была всерьёз задействована.

После кампании на полуострове, 25 июля 1862 года, генерал Ли реорганизовал кавалерию в дивизию под командованием Джеба Стюарта, который назначит Хэмптона командиром одной из двух кавалерийских бригад. Эта бригада имела следующий вид:

• 1-й северокаролинский кавполк — полковник Бэйкер
• Легион Кобба — полковник Янг
• Легион Джеффа Дэвиса — майор Батлер
• 10-й вирджинский кавполк — подполковник Макгрудер

Зимой 1862 года во время битвы при Фредериксберге, Хэмптон провел ряд кавалерийских рейдов по тылам противника, захватив множество пленных, при этом сам не понес никаких потерь.

Во время сражения при Чанселорсвилле бригада Хэмптона стояла южнее реки Джеймс и не принимала участия в бою.

В Геттисбергскую кампанию Хэмптон был ранен в бою за станцию Бренди — крупнейшей кавалерийской битве войны. Затем его бригада участвовала в рейде Стюарта, когда южная кавалерия ушла глубоко в тылы противника и потеряла связь с основной армией.

Стюарт и Хэмптон прибыли под Геттисберг к вечеру 2 июля 1863-го. 3 июля он возглавил кавалерийскую атаку восточнее Геттисберга для дезорганизации тылов федеральной армии, однако столкнулся с кавалерией северян.

Он получил два сабельных ранения в голову, но продолжал сражаться, пока не был ранен в третий раз шрапнелью. Его отправили в Виргинию и поместили в госпиталь, где он находился вместе с Джоном Худом.

3 августа 1863 года Хэмптон был повышен до генерал-майора и начал командовать кавалерийским дивизионом. Его геттисбергские ранения ещё не вполне зажили, поэтому он не участвовал в боевых действиях до ноября.

В 1864 году Стюарт был убит в сражении при Йеллоу-Таверн, и 11 августа 1864 Хэмптон стал командовать всем кавалерийским корпусом. Он проявил себя хорошим командиром в кровопролитном сражении при станции Тревильян, где сражался против Фила Шеридана.

До конца войны он не проиграл ни одного сражения. В сентябре он провёл рейд, известный как «Мясной рейд», во время которого его отряды захватили около 2400 голов скота и освободили около 300 военнопленных южан.

В октябре 1864 около Петерсберга Хэмптон отправил своего сына Томаса Престона (лейтенанта и ординарца при отце) доставить депешу. Вскоре после Хэмптон с другим своим сыном, Уэйдом IV-м, отправился в том же направлении и через 200 метров увидели раненого Томаса. И когда Уэйд-младший спешился, он также был застрелен. Томас Престон скончался от ранения.

Когда армия Ли попала в ловушку в Петерсберге в январе 1865 года, Хэмптон вернулся в Южную Каролину рекрутировать солдат. 14 февраля 1865 года он стал генерал-лейтенантом, но вскоре попал в плен вместе со всей Теннесийской армией Джозефа Джонстона.

Его усадьба в Миллвуде около Колумбии (Южная Каролина) был сожжена солдатами Уильяма Шермана, имущество было конфисковано, а рабы освобождены.

Литература

• Ackerman, Robert K. Wade Hampton III. Columbia: University of South Carolina Press, 2007. ISBN 978-1-57003-667-5.
• Cisco, Walter Brian. Wade Hampton: Confederate Warrior, Conservative Statesman. Washington, DC: Potomac Books, 2004. ISBN 1-57488-626-6.
• Eicher, John H., and David J. Eicher. Civil War High Commands. Stanford, CA: Stanford University Press, 2001. ISBN 0-8047-3641-3.
• Jarrell, Hampton M. Wade Hampton and the Negro: The Road Not Taken. Columbia: University of South Carolina Press, 1969. OCLC 2774253.
• Longacre, Edward G. Gentleman and Soldier: A Biography of Wade Hampton III. Lincoln: University of Nebraska Press, 2009. ISBN 978-0-8032-1354-8.
• Rod, Andrew, Jr. Wade Hampton: Confederate Warrior to Southern Redeemer (2008)
• Tagg, Larry. The Generals of Gettysburg, Campbell, CA: Savas Publishing, 1998. ISBN 1-882810-30-9.
• Wellman, Manly Wade. Giant in Gray: A Biography of Wade Hampton of South Carolina. Dayton, OH: Press of Morningside Bookshop, 1988. ISBN 0-89029-054-7
• Wells, Edward L. Hampton and Reconstruction. Columbia, SC: The State Co., 1907. OCLC 2339541.
• Willimon, William H. Lord of the Congaree, Wade Hampton of South Carolina. Columbia, SC: Sandlapper Press, 1972. ISBN 0-87844-010-0.
• Wittenberg, Eric J. The Battle of Munroe’s Crossroads and the Civil War’s Final Campaign. El Dorado Hills, CA: Savas Beatie, 2006. ISBN 1-932714-17-0.

Отрывок, характеризующий Хэмптон, Уэйд III

Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.