Хэншоу, Аннетт
| Аннетт Хэншоу | |
| Annette Hanshaw | |
| Имя при рождении: |
Catherine Annette Hanshaw |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Аннетт Хэншоу (англ. Annette Hanshaw), полное имя — Кэтрин Аннетт Хэншоу (англ. Catherine Annette Hanshaw); 18 октября 1901 — 13 марта 1985) — американская джазовая певица эпохи «ревущих двадцатых».
Содержание
Биография
Долгое время считалось, что Аннетт родилась в 1910 году и начала карьеру незадолго до своего шестнадцатилетия. Однако, её племянник (Фрэнк В. Хэншоу Третий), подтвердил, что 1901 является годом, указанным в свидетельстве о рождении[1]. Таким образом Аннетт было 25 лет на момент ее первой коммерческой записи в сентябре 1926 года[2].
Кэтрин Аннетт Хэншоу родилась в Нью-Йорке. Её родители — Фрэнк Уэйн Хэншоу-старший и Мэри Гертруда МакКой, кроме Аннетт воспитывали двоих сыновей.
Певица дважды была замужем: в 1929 году она вышла замуж за сотрудника лейбла Pathé Records[en] Генри Роуза, позже ставшего её менеджером. В 1937 году певица покидает мир шоу-бизнеса ради размеренной жизни домохозяйки. После смерти Роуза в 1954 году певица некоторое время работала волонтёром в церкви Святой Агнессы в Нью-Йорке. Оправившись от потери, она узаконила отношения с Хербом Куртином.
Не оставив после себя наследников, Аннет Хэншоу скончалась от рака в 1985 году.
Карьера
Начала карьеру в 1926 году, покоряя публику своим невинным голосом инженю в сочетании с образом современной девушки. Визитной карточкой певицы являлась кокетливо произносимая в конце песен фраза «That’s all» (с англ. — «Это всё»).
В марте 1926 года Аннетт спела несколько песен на местном радио, а в сентябре вышли её первые записи. Начиная с 1928 года, она записывалась на лейбле Columbia Records. В то время певица использовала различными псевдонимами — Гэй Эллис, Дот Дэйр и Пэтси Янг. Последние два фигурировали в тех записях, где Хэншоу имитировала голос Хелен Кейн, озвучивавшей популярную героиню американских мультфильмов 1930-х Бетти Буп. Имитация удавалась певице настолько удачно, что сама Кейн говорила: «Аннетт звучит более похоже на меня, чем я сама!». Кейн и Хэншоу были хорошими подругами.
C 1930 по 1932 год Хэншоу появлялась в радиошоу Maxwell House Show Boat[en] на NBC Radio. Запись Аннет Хэншоу, исполняющей песню «We Just Couldn’t Say Goodbye», является единственной сохранившейся видеозаписью с участием певицы[3]. С октября 1934 по июль 1935 она появлялась в совместных шоу под названием Camel Caravan с популярным в Америке оркестром Каса Лома[en]. Позже она приняла участие в ряде других радиопередач. Завершила музыкальную карьеру 6 декабря 1937 года выступлением в Chevrolet Musical Moments Revue.
В культуре
В американском мультфильме 2008 года «Сита поёт блюз (en)» режиссёра — мультипликатора Нины Пэйли (en) главная героиня поёт голосом Аннет Хэншоу[4].
Напишите отзыв о статье "Хэншоу, Аннетт"
Примечания
- ↑ [www.jazzage1920s.com/annettehanshaw/bio/bio.php Annette Hanshaw Biography.] Accessed January 30, 2007
- ↑ [annettehanshaw.tripod.com/birthdate.html wistful]. annettehanshaw.tripod.com. Проверено 8 апреля 2016.
- ↑ glamourdaze. [www.youtube.com/watch?v=3I12Wwc9qo4&feature=related 1930's Fashion - Rare film of Annette Hanshaw] (4 июня 2010). Проверено 8 апреля 2016.
- ↑ Сита поёт блюз - IMDb (англ.) на сайте Internet Movie Database
Ссылки
- [annettehanshaw.com/ Сайт памяти певицы]
- [www.redhotjazz.com/hanshaw.html Аннетт Хэншоу на Red Hot Jazz.com]
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=13217524 Аннетт Хэншоу] (англ.) на сайте Find a Grave
Отрывок, характеризующий Хэншоу, Аннетт
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
