Хэрриот, Джеймс

Джеймс Альфред Уайт
James Alfred Wight
Альф Уайт (Джеймс Хэрриот)
Псевдонимы:	Джеймс Хэрриот
Дата рождения:	3 октября 1916(1916-10-03)
Место рождения:	Рокер, Сандерленд, Тайн-энд-Уир
Дата смерти:	23 февраля 1995(1995-02-23) (78 лет)
Место смерти:	Тирск, Норт-Йоркшир
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Род деятельности:	практикующий врач-ветеринар
Годы творчества:	1966 — 1994
Направление:	прозаик
Жанр:	произведения о животных, юмор, автобиографическая проза
Дебют:	«Если бы только они могли разговаривать»
Награды:
[www.jamesherriot.org/ www.jamesherriot.org/]

Джеймс Хэрриот (англ. James Herriot; 3 октября 1916, Сандерленд, Тайн-энд-Уир — 23 февраля 1995, Тирск, Норт-Йоркшир) — английский писатель, ветеринар и лётчик, автор книг о животных и о людях. Настоящее имя — Джеймс Альфред (Альф) Уайт (англ. James Alfred Wight).

Биография

Джеймс Альфред Уайт родился 3 октября 1916 года в промышленном северо-западном городке Сандерленд, в семье дирижёра оркестра, игравшего музыкальное сопровождение для немого кино. Детские и юношеские годы будущего писателя прошли в Глазго, где он получил начальное образование и окончил ветеринарный колледж.

Место ветеринара в то время получить было сложно, существовал явный избыток специалистов. Однако Джеймсу повезло, его взял к себе помощником Дональд Синклер (прототип Зигфрида Фарнона), к тому времени опытный ветеринар и знаток лошадей из города Тирск (en:Thirsk) в Йоркшире. Здесь началась практика Джеймса. Именно здесь прошли зрелые годы будущего автора книг о животных, здесь он в 1941 году женился на Джоан Кэтрин Данбэри, здесь родились его дети — сын Джеймс и дочь Розмари (Рози).

Во время войны с 1941 по 1943 годы Джеймс Альфред Уайт служил летчиком в британских ВВС (RAF).

Ушел писатель из жизни в своем доме в Тирске 23 февраля 1995 г., в кругу любящей его семьи, после трех лет тяжелой болезни, которую он, по словам своей внучки, переносил мужественно и терпеливо.

Творчество

Уайт собирался написать книгу долгое время, но большую часть времени поглощали ветеринарная практика и семья. Наконец благодаря усилиям Джоан в 1966 году, в возрасте 50 лет он начал писать. После нескольких неудач с рассказами о футболе, Джеймс обратился к теме, которую знал лучше всего. Альфред начинал сочинять с небольших заметок сельского ветеринара и рассказиков в несколько глав, изданных в сборниках под именем Джеймс Хэрриот (англ. James Herriot). Псевдоним потребовался из-за существовавшего в конце 60-х годов запрета на рекламу услуг ветеринаров, хотя сами рассказы не были рекламой в явном виде. Соответственно, действие рассказов было перенесено в вымышленный городок Дарроуби (Darrowby), а все реальные люди выведены под вымышленными именами.

В 1969 году он написал книгу «Если бы они только могли говорить» (If Only They Could Talk), первый из ставших всемирно известными сборников о работе ветеринара. «Если бы они только могли говорить» увидела свет в 1970 году, но особого успеха не имела, пока не попала к Томасу Маккормаку из издательства St. Martin’s Press в Нью-Йорке. В 1972 году он опубликовал первые две книги Хэрриота в одном томе под названием «О всех созданиях — больших и малых» (All Creatures Great and Small). Книга имела огромный успех, за ней последовали новые, по мотивам произведений Хэрриота было снято несколько фильмов и успешный телесериал.

Книги написаны с большой любовью и тонким юмором, они стали настольными у начинающих ветеринаров и просто любителей животных.

Большинство книг Джеймса Хэрриота, переведенных на русский язык, были начитаны для ВОС и доступны для свободного скачивания в рамках проекта «Нигде не купишь» Клуба любителей аудиокниг.

Библиография

• If Only They Could Talk (1970)
• It Shouldn’t Happen to a Vet (1972)
• All Creatures Great And Small (1972) — «О всех созданиях — больших и малых» (Эта книга составлена из сборников If Only They Could Talk и It Shouldn’t Happen to a Vet)
• Let Sleeping Vets Lie (1973)
• Vet in Harness (1974)
• All Things Bright And Beautiful (1974) — «О всех созданиях — прекрасных и разумных» (Эта книга составлена из сборников Let Sleeping Vets Lie и Vet in Harness)
• Vets Might Fly (1976)
• Vet in a Spin (1977)
• All Things Wise And Wonderful (1977) — «О всех созданиях — мудрых и удивительных» (Эта книга составлена из сборников Vets Might Fly и Vet in a Spin. При переводе на русский была объединена с «О всех созданиях больших и малых». Было почти полностью вырезано описание службы Хэрриота в британской армии.)
• James Herriot’s Yorkshire (1979)
• The Lord God Made Them All (1981) — «И всех их создал Бог» (На русском также издавалась под названием «И все они создания природы»).
• Dog stories (1986) — Собачьи истории
• Every Living Thing (1992) — «Все живое» («Среди Йоркширских холмов»)
• Cat stories (1994) — Кошачьи истории

Названия книг All Creatures Great And Small, All Things Bright And Beautiful, All Things Wise And Wonderful и The Lord God Made Them All в оригинале представляют собой четыре первые строки англиканского церковного гимна All Things Bright and Beautiful, написанного Сессилом Френсисом Александером (en:Cecil Frances Alexander). Название Every Living Thing — фраза из Библии короля Якова, встречающаяся, в частности, в Псалтыри, псалом 145: Thou openest thine hand, and satisfiest the desire of every living thing. Эти созвучия были (вольно или невольно) утеряны в русских переводах.

По мотивам книг Джеймса Хэрриота в США был снят в 1975 году фильм, а в 1978 году начался показ большого сериала из 91 эпизода, который шёл на английском телевидении до 1990 года.

Книги о Джеймсе Хэрриоте

В 1999 году сын писателя — Джим Уайт (Jim Wight) написал книгу о своем отце под названием The Real James Herriot.

В 2009 году она была переведена на русский язык.

Заслуги и награды

• Джеймс Хэрриот был удостоен докторской степени Эдинбургского университета и награждён Орденом Британской империи, в 1982 году ему присвоено почетное звание члена Королевского ветеринарно-хирургического колледжа.

• Сегодня в его доме открыт музей его имени, который ежегодно посещают множество поклонников писателя.
• 4 октября 2014 года состоялось открытие бронзовой статуи, созданной [en.wikipedia.org/wiki/Sean_Hedges-Quinn Шоном Эджес-Квином] с одобрения детей Джима Уайта, Рози и Джима. Памятник был установлен в том самом саду, где молодой Джеймс Хэрриот познакомился с Зигфридом Фарноном.

Книги автора

• Книга [www.lib.ru/NATUR/HERRIOT/sozdaniya.txt «О всех созданиях, больших и малых» на lib.ru]
• Книга [lib.ru/NATUR/HERRIOT/herriot2.txt «О всех созданиях, прекрасных и удивительных» на lib.ru]
• Книга [lib.ru/NATUR/HERRIOT/herriot3.txt «И все они — создания природы» на lib.ru]

Экранизации

В 1975 году в США был снят фильм «О всех созданиях, больших и малых» (All Creatures Great and Small) (в главной роли — Саймон Уард, роль Зигфрида сыграл Энтони Хопкинс). Фильм не переведён на русский язык.

С 1978 по 1990 год в Великобритании выходил одноимённый телесериал.

В 2010 г. в Великобритании была снята трёхсерийная драма «Молодой Джеймс Хэрриот» (англ. Young James Herriot); транслировалась на канале BBC1 с 18 по 20 декабря 2011 года.

Ссылки

• [www.worldofjamesherriot.org/ «The World Of James Herriot»] — «Мир Джеймса Хэрриота» (англ.)
• [fantlab.ru/blogarticle650 Джеймс Хэрриот и его книги] на fantlab.ru (рус.)
• [www.hillmanweb.com/2007/tribute.html A photo tour of the world of James Herriot. Bibliography and tributes] (англ.)
• [www.imdb.com/title/tt0071118/ О фильме «О всех созданиях, больших и малых» на сайте IMDb] (англ.)
• [www.animalist.ru/?action=show_article&article=herriot Клуб художников-анималистов о Хэрриоте]

Отрывок, характеризующий Хэрриот, Джеймс

– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.