Хэ Сю

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хэ Сю

Хэ Сю (кит. 何休, пиньинь: Hé Xiū; 129 г, Цюйфу — 182 г.) — древнекитайский философ и филолог периода Восточная Хань, представитель «школы канонов в современных знаках». Дослужился до поста главного советника при императоре. Создатель методики исследования древнего канона, основанного на расшифровке архитектоники текста, образов и лексики — герменевтики. Основное сочинение: «Комментарии к летописи Вёсен и Осеней в трактовке Гунъяна» (《春秋公羊解詁》), вошедшее в состав «Хоу Хань шу». Многие сочинения утрачены и сохранились только в извлечениях.

Испытал влияние Дун Чжуншу (ок. 179 — 104 до н. э.). Создал развёрнутую историософскую схему Трёх Эр, знаменующих ступени исторического процесса. Её протекание в пространстве и времени даётся на примере приписываемой Конфуцию летописи «Вёсен и осеней». Дал также подробное описание идеального общества, якобы существовавшего в Китае в далёком прошлом. Древнекитайское государство якобы было основано на системе «колодезных полей» (описанных Мэн-цзы) и характеризовалось коллективным трудом, организуемым в рамках общины. Семьи, входящие в общину, располагали общим имуществом (старцам полагался двойной земельный надел). Якобы существовала развитая государственная система социальной поддержки, а также многоступенчатая система образования с отбором наиболее даровитых на государственные посты. Существовал также строгий контроль за качеством и количеством труда общинников. Эти идеи оказали решающее воздействие на формирование утопической теории Кан Ювэя.

Ярым защитником герменевтики Хэ Сю выступил Лю Фэнлу 劉逢祿, для которого Хэ выступал единственным мостом к интерпретации «Чуньцю» и конфуцианству Западной Хань. В 1802 году Лю выпустил собственную попытку реконструкции комментариев Хэ Сю к «Беседам и суждениям», в которых искал подтверждение пророческому характеру деятельности Конфуция.



Источники и литература

  • Китайская философия. Энциклопедический словарь. М., 1994. С. 398—399.
  • Мартынов А. С. Конфуцианская утопия в древности и средневековье // Китайские социальные утопии. М., 1987.
  • Bauer W. China und die Hoffnung auf Glück; Paradiese, Utopien, Idealvorstellungen. — München: C. Hanser, 1971.
  • Zhongguo datong sixiang ziliao 中國大同思想資料. Beijing: Zhonghua shuju. Zhongguo renmin daxue zhexuexi zhexueshi jiaoyanshi bian 中國人民大學哲學係哲學史, 1959.

Напишите отзыв о статье "Хэ Сю"

Отрывок, характеризующий Хэ Сю

Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.