Хюбнер, Роберт
| Роберт Хюбнер | |
| Robert Hübner | |
 В 1993 году | |
| Страны: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Звание: | |
| Актуальный рейтинг: |
2574 (ноябрь 2016) |
|
[ratings.fide.com/card.phtml?event=4600010 Личная карточка ] на сайте ФИДЕ | |
Роберт Хюбнер (нем. Robert Hübner; род. 6 ноября 1948, Кёльн, ФРГ) — немецкий гроссмейстер, претендент на мировое первенство, участник ряда претендентских матчей.
В 9 лет начал посещать Кёльнский шахматный клуб и вскоре был включен в его сборную команду, в которой добился первых успехов. 5 марта 1963 году газеты Кёльна сообщили своим читателям сенсационную новость о победе Роберта в сеансе одновременной игры: «Пятнадцатилетний школьник победил чемпиона мира Петросяна на 45-м ходу!».
В том же году он стал играть в юношеском первенстве ФРГ Федеративной Республики Германии, два года спустя — в юношеском первенстве мира, а в 19 лет разделил 1—2-е место в чемпионате ФРГ среди взрослых.
Вскоре Хюбнер стал побеждать в крупных международных турнирах и зарекомендовал себя одним из сильнейших шахматистов мира. Он завоёвывал первые призы в Сомборе (1970), Осло (1974), Мюнхене (1979), Чикаго (1982), Биле и Линаресе (1985), Золингене (1986).
Параллельно с шахматами Хюбнер серьёзно занимается филологией, став одним из крупнейших специалистов по папирусологии, изучающей древние египетские рукописи. Владеет многими иностранными языками. Его перу принадлежат исследования о творчестве Кафки и Сэлинджера.
И всё-таки наибольшую известность Хюбнеру принесло участие в состязаниях на первенство мира. Он дебютировал в них ещё в 1969 году, когда выиграл зональный турнир в Афинах.
В следующем году в межзональном в Лас-Пальмасе разделил 2—4-е место и одновременно с гроссмейстерским званием первым из шахматистов ФРГ получил право участвовать в матчах претендентов. Жребий определил ему соперником экс-чемпиона мира Т. Петросяна.
Перед началом матча Хюбнер вдруг заявил: «У меня нет никаких шансов в матче с Петросяном. Я и раньше не питал особых надежд пробиться в полуфинал. А теперь, когда жребий решил, что сыграть предстоит с Петросяном, надежд не осталось совсем. Его стиль игры очень неудобен для меня. Кроме того, у Петросяна огромный матчевый опыт. Я бы предпочел встретиться с Ларсеном, Фишером или кем-нибудь другим. Но, конечно, я буду бороться, попытаюсь сделать все возможное».
Первые 6 партий этого поединка закончились вничью. И только в 7-й Петросяну удалось одержать победу. К удивлению многих, Хюбнер решил не продолжать матча при счете 3:4 (на большинство из 10 партий) и сдал матч.
И всё же Хюбнер не оставил попыток вновь испытать себя в соревнованиях на первенство мира. В 1979 он поделил 1—3-е место на межзональном турнире в Рио-де-Жанейро, затем выиграл четвертьфинальный матч у Адорьяна (5½:4½), полуфинальный у Портиша (6½:4½), но в финале уступил Корчному (3½:4½). И опять же в решающий момент, когда соперник вышел вперёд, Хюбнер отказался продолжать матч. Правда, на этот раз причиной мог стать открытый стресс: после шести партий Хюбнер был на очко впереди, в 7-й он в лучшей позиции упустил перевес, а затем, когда на доске было всего восемь фигур, подставил ладью под удар. После этого он не мог играть в полную силу: без борьбы проиграл восьмую партию, отложил две следующие в плохих позициях (недоигранные 9-я и 10-я партия в результат матча не вошли), и только тогда досрочно сдал матч.
Спустя 2 года Хюбнеру представилась возможность испытать себя ещё в одной попытке. В претендентском матче 1/4 финала (1983) его соперником стал 62-летний экс-чемпион мира Смыслов. На этот раз у Хюбнера не было проблем с психологией. Проиграв в 4-й партии, он сумел отыграться в 9-й. Счет в матче сравнялся — 4,5:4,5. Не выявили победителя и следующие 5 партий — 7:7. Впервые в истории шахматных соревнований столь высокого ранга победителя определил жребий. По жребию, победителем матча стал Смыслов.
Хюбнера часто называют загадочным, его решения уйти с поля боя в разгар сражения вызывали отрицательные эмоции у соотечественников и всего шахматного мира. Тем не менее, он продолжал оставаться одним из сильнейших шахматистов мира. И когда Каспаров в перерыве между 1-м и 2-м матчами на первенство мира решил сыграть тренировочный матч с шахматистом тонкого позиционного стиля, он провел его в 1985 году именно с Хюбнером и выиграл со счетом 4½:1½ (+3 −0 =3).
В 1990 Хюбнер стал участником межзонального турнира в Маниле и получил право играть в соревновании претендентов.
Член символического клуба победителей чемпионов мира Михаила Чигорина с апреля 1992 года.
В 1998 на очередной Всемирной олимпиаде в Элисте он вновь, как и на 5 олимпиадах (1968—1984), выступал в составе национальной команды и добился отличных результатов, набрав 5½ очков из 8 (+4 −1 =3).
Напишите отзыв о статье "Хюбнер, Роберт"
Литература
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 443. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
Ссылки
- [ratings.fide.com/card.phtml?event=4600010 Личная карточка Роберта Хюбнера] на сайте ФИДЕ
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=14098 Партии Роберта Хюбнера] в базе Chessgames.com (англ.)
- [www.365chess.com/players/Robert_Huebner Личная карточка Роберта Хюбнера] на сайте 365chess.com
- [www.olimpbase.org/players/7vbv35jf.html Выступления Роберта Хюбнера на шахматных олимпиадах]
- [www.olimpbase.org/playerse/7vbv35jf.html Выступления Роберта Хюбнера на командных чемпионатах Европы]
Отрывок, характеризующий Хюбнер, Роберт
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
