Хюбнер, Эмиль

Эмиль Хюбнер
Дата рождения:	26 марта 1862(1862-03-26)
Место рождения:	Берлин, Германская империя
Дата смерти:	5 августа 1943(1943-08-05) (81 год)
Место смерти:	Берлин, Третий Рейх
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Эмиль Хюбнер (нем. Emil Hübner; 26 марта 1862, Берлин — 5 августа 1943, Берлин) — немецкий антифашист, ставший советским разведчиком.

Биография

Детство и юность провел у родственников, около Берлина, посещал двухклассную школу, в течение одного года получил специальность пекаря.

Работал мастером на предприятии. Женился на Марии Роземейер, у них впоследствии родилось восемь детей.

Член профсоюза текстильных рабочих. В 1905 году вступил в СДПГ, а в 1919 году в КПГ.

Примерно в середине 20х годов вышел на пенсию по инвалидности.

С 1927 года вместе со своей женой, дочерью Фридой и зятем Станиславом Везолеком проживал в Берлин-Крайсбурге на Шредердамм, 9.

В 1930-е годы работал в столярной мастерской вместе с племянником Вальтером Везолеком, где среди прочего занимался изготовлением ящиков для советского представительства по торговле мебелью. Они предназначались для радиотехники и были снабжены тайным двойным дном, а также скрытыми отделениями. В 1937 году эта связь оборвалась.

По просьбе своего сына Макса с 1939 года изготовлял в тайнике своей квартиры клише для производства фальшивых паспортов.

В 1940 году у Хюбнера умерла жена.

В мае 1942 года неожиданно для Хюбнера в в его квартиру на Шредердам из Советского Союза явились Эрна Эйфлер и Вильгельм Феллендорф. Они передали весточку от проживающего в Москве сына Хюбнера Артура и попросили оказать содействие в предоставлении комнаты. На несколько дней Эмиль поселил их на квартире своей дочери Фриды и зятя Станислава Везолека.

Хюбнера арестовали 18 октября 1942 года в Берлине вместе с дочерью и зятем Станиславом Везелеком.

21 октября 1942 года его перевели в тюрьму Шпандау.

Приговорен к смертной казни имперским военным судом. Просил помилования, но оно было отклонено лично Гитлером.

Казнён 5 августа 1943 года в тюрьме Плётцензее. В конце 1969 года Эмиль Хюбнер Указом Верховного Президиума Совета СССР посмертно был награждён орденом Отечественной войны 2 степени..

Семья

Жена — Мария Роземейер; дети — Артур, |Макс, Фрида; внук Иоганн.

Литература

• [vtabakerke.ru/print:viktor_kuznecov_nkvd_protiv_gestapo.html Виктор Кузнецов НКВД против гестапо Вместо предисловия. Доклад «гестапо — Мюллера»]
• [books.sh/blib_100367.html Хене Хайнц, Пароль: директор]
• [militera.lib.ru/research/kolpakidi_prohorov1/index.html Военная литература Колпакиди А. И., Прохоров Д.П Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки]
• [militera.lib.ru/memo/russian/trepper_lz01/index.html Военная литература мемуары Леопольд Треппер Большая игра]

Ссылки

• [www.agentura.ru/dossier/russia/gru/imperia/agentww2/germ/ Агентура.ру Германия]
• [worldhistory.clan.su/forum/7-116-1 История: Мир и Войны]
• [translate.google.ru/translate?hl=ru&langpair=de|ru&u=www.gdw-berlin.de/b17/b17-2-toten-d.php Гибель «Красной капеллы»]
• [translate.google.ru/translate?hl=ru&langpair=de|ru&u=www.geest-verlag.de/node/11990 Историческое событие — 1942 года члены «Красной капеллы» будут убиты в Берлине ]

Отрывок, характеризующий Хюбнер, Эмиль

Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.