Хольст, Хюбнер фон

Хюбнер фон Хольст Общая информация Полное имя Юхан Хюбнер фон Хольст Оригинальное имя швед. Johan Hübner von Holst Гражданство Швеция Швеция Дата рождения 22 августа 1881(1881-08-22) Место рождения Стокгольм Дата смерти 13 июня 1945(1945-06-13) (63 года) Вид стрелкового спорта пулевая стрельба

Медали Олимпийские игры Золото Стокгольм 1912 Малокалиберная винтовка, исчезающая мишень среди команд, 25 м Золото Стокгольм 1912 Дуэльный пистолет среди команд, 30 м Серебро Лондон 1908 Малокалиберная винтовка среди команд, 50 и 100 ярдов Серебро Стокгольм 1912 Малокалиберная винтовка, исчезающая мишень, 25 м Бронза Стокгольм 1912 Дуэльный пистолет, 30 м

Юхан Хюбнер фон Хольст (швед. Johan Hübner von Holst; 22 августа 1881, Стокгольм — 13 июня 1945) — шведский стрелок, чемпион и призёр летних Олимпийских игр.

Хольст принял участие в летних Олимпийских играх в Лондоне в соревнованиях по стрельбе из малокалиберной винтовки и пистолета. В первом виде он стал серебряным призёров в командных соревнованиях, а в индивидуальных занял 15-е места в стрельбе по исчезающей и подвижной мишеням и 18-е в стрельбе лёжа. В стрельбе из пистолета он стал 27-м среди отдельных спортсменов и 5-м среди команд.

На следующих летних Олимпийских играх 1912 в Стокгольме Хольст соревновался в стрельбе из дуэльного пистолета и из малокалиберной винтовки. В пистолетной стрельбе он стал чемпионом среди команд и бронзовым призёром среди отдельных спортсменов, а, стреляя из винтовки по исчезающей мишени, занял первое место со своей сборной и второе в индивидуальном соревновании. Также Хольст стал девятым в стрельбе из винтовки с любой позиции.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/vo/hubner-von-holst-1.html Хюбнер фон Хольст на sports-reference.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Хольст, Хюбнер фон

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.