Хюга (линейный корабль)
Хюга (яп. 日向) — японский линкор, второй линкор типа «Исэ». Киль корабля был заложен на верфи фирмы Мицубиши 15 мая 1915 года. Линкор спущен на воду 27 января 1917, введен в эксплуатацию 30 апреля 1918. Назван в честь исторической провинции Hyuga в регионе Кюсю на юге острова Кюсю, который находится в префектуре Миядзаки. Линкор «Хюга» изначально проектировался как четвёртый корабль класса «Фусо», но проект был сильно переработан, чтобы исправить недостатки. «Хюга» прошел две крупных модернизации с 1926 по 1928 и с 1934 по 1936 год. В процессе которых был полностью обновлен и реконструирован.
Содержание
История службы
Вторая мировая война
С началом войны на Тихом океане, Хьюга был частью линейных сил Объединенные флота на рейде в Hashirajima. 7 декабря он прибыл на острова Бонин, (известные в Японии как острова Огасавара). «Хюга» вместе с однотипным кораблем Исэ, линкорами Нагато и Муцу вошли в 1-ю боевую группу как часть резервного линейного флота для операции Z (нападение на Перл-Харбор) .
Силы Объединенного флота вернулись на рейд в Hashirajima 12 декабря 1941 и оставались там до набега американцев на японскую базу на острове Маркус 4 марта. База располагалась в 1200 миль от берега Японии, японцы пытались обнаружить Холси и его 16-ю оперативную группу (авианосцы «Хорнет» и «Энтерпрайз»). Соединение Холси двигалось на высокой скорости и был уже далеко, японцы были неспособны вступить с ним в контакт. В Апреле Холси возвратился, на сей раз двигаясь в пределах 650 миль от японских островов. с «Хорнета» был осуществлен знаменитый рейд Дулиттла. Ещё раз Хюга в составе Объединенного Флота начал преследование, но Холси и его группе удалось уйти.
В мае 1942 года во время проведения артиллерийский подготовке вместе с Нагато, Мицу и Ямато, левое орудие линкора в башне № 5 взорвалось. Существовала угроза взрыва пороховых погребов и потери корабля. Пятьдесят один член экипажа погиб в результате взрыва. Два кормовых отсека были затоплены, что позволило спасти корабль. Линкор вернулся в Куре для ремонта. Башня № 5 не была заменена. Вместо
Вместо неё был сварен круглый стальной лист по барбету. На место башни были установлены четыре строенных 25-миллиметровых зенитных автоматов -Тип 96.
29 мая 1942 г «Хюга» присоединился к остальной части флота для высадки на Алеутских островах. Соединение из 2-х лёгких авианосцев, 6 крейсеров, 12 эсминцев, 6 подводных лодок, 4 транспортов и флот нефтяных танкеров наносили отвлекающий удар по Алеутским островам. Основной удар имперский флот наносил по атоллу Мидуэй.
Перестройка в линкоры-авианосцы
После катастрофического для Японии сражения за Мидуэй, в японском флоте зреет план перестройки все линкоров, кроме Ямато и Мусаси в авианосцы. В конечном счете, в военно-морской флоте решили, что только Хьюга и Исэ будут перестроены в гибридные линкоры-авианосцы. С 1 мая по 1 октября 1943 года Хьюга был перестроен на военно-морской верфи в Сасебо. На Хьюга и его систершипе Исэ демонтировали две кормовые 356 мм башни, по 864 тонн каждая и удалили барбеты весом по 800 тонн. В корме была построена небольшая 60 метровая полетная палуба для запуска эскадрильи самолетов и ангар для хранения. Для подъёма самолетов из ангара на палубу был установлен лифт. Чтобы компенсировать потерю веса и сохранить метацентрическую высоту, полетная палуба была покрыта 203 мм бетонным покрытием.
Зенитные оружие были также усилено, чтобы лучше защищаться от воздушного нападения. Авиакрыло обновленного корабля должны были составить 14 пикирующих бомбардировщиков Yokosuka D4Y и восемь гидросамолетов Aichi E16A Zuiun. Самолеты должны были стартовать с корабля при помощи катапульты, но приземляться либо на обычных авианосцах или на наземных базах. Они также могли быть подняты на борт кранами. По причине того, что производство самолетов было сильно сокращено, Хьюга никогда не нес полную авиагруппу.
|
Завершение службы
В период с 24 по 28 июля 1945 г самолеты американской палубной авиации с авианосцев «Эссекс», «Тиканерога», «Рэндольф», «Хэнкок», «Беннингтон», «Монтерей» и «Батан» совершили массированный налет на верфи в Куре. Во время бомбардировок «Хюга» получил от 10 до 17 бомбовых попаданий и большое количество близких разрывов. Сильно поврежденный корабль к 1 августа удалось перевести на мелководье и посадить на грунт. До окончания войны «Хюга» использовался в качестве зенитной батареи.
Послевоенная судьба
20 ноября 1945 года линкор «Хюга» был исключен из списков ВМФ Японии. С 2 июля 1946 года по 4 июля 1947 года, он был поднят и разделан на металл в сухом доке на военной верфи в Куре.
Напишите отзыв о статье "Хюга (линейный корабль)"
Примечания
- ↑ Все данные приводятся на декабрь 1941 г.
Ссылки
- [www.warfleet.ru/battleship/ise.html Линкоры типа Исе] (рус.). Проверено 30 октября 2011. [www.webcitation.org/66fpPpmH1 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Хюга (линейный корабль)
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хюга (линейный корабль)
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.
Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
