Хюсай, Эльсеид

Эльсейд Хюсай
Общая информация
Родился	Шкодер, Албания
Гражданство
Рост	182 см
Позиция	правый защитник
Информация о клубе
Клуб	Наполи
Номер	2
Карьера
Молодёжные клубы
2009—2012	Эмполи
Клубная карьера*
2012—2015	Эмполи	102 (1)
2015—н.в.	Наполи	36 (0)
Национальная сборная**
2010—2011	Албания (до 17)	3 (0)
2013—2014	Албания (до 21)	4 (0)
2013—н.в.	Албания	20 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 10 января 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 3 июня 2016.

Эльсейд Хюсай (фр. Elseid Gëzim Hysaj, 20 февраля 1994, Шкодер) — албанский футболист, правый защитник клуба «Наполи» и сборной Албании.

Ранние годы

Два месяца спустя после рождения Эльсейда его отец Гэзим эмигрировал в Италию, как и многие албанцы, переехавшие в Италию в поисках работы и лучшей жизни в 1990-е годы. Сам Эльсейд оставался в Шкодере с матерью и бабушкой, пока его отец работал в Италии каменщиком. Гэзим Хюсай познакомился с итальянским футбольным агентом Марко Пиккьоли, предложив ему присмотреться к своему сыну, но Пиккьоли посоветовал Гэзиму подождать, поскольку Эльсейду было всего 10 лет. Когда Эльсейду исполнилось 14, он отправился в Италию и при помощи Пиккьоли прошел просмотр в нескольких клубах, в том числе в «Фиорентине», но реальный интерес к нему проявил лишь «Эмполи».

Клубная карьера

Эмполи

Хюсай был впервые привлечен к матчам главной команды в сезоне 2011/12, когда «Эмполи» играл против «Варезе» 9 октября 2011 года, но весь матч провел на скамейке запасных. В ходе сезона он еще дважды попадал в заявку команды, но также не выходил на поле. Свой первый матч на профессиональном уровне Хюсай провел 24 ноября 2011 года, отыграв весь матч против «Фиорентины» в Кубке Италии (1:2).

Сезон 2012/13

В чемпионате Италии Хюсай дебютировал 20 октября 2012 года в игре против Виртус Ланчано (3:0), выйдя на замену на 67-й минуте. Эмполи завершил тот сезон на 4-м месте и вышел в раунд плей-офф за выход в Серию А. В полуфиналах Хюсай сыграл два полных матча против Новары. В финале раунда плей-офф Эмполи играл против Ливорно. 29 мая 2013 года Хюсай отыграл 90 минут первого финального матча, завершившегося вничью 1–1, а в ответном матче Ливорно оказался сильнее - 1-0 - и вышел в Серию А.

Хюсай в сезоне 2012/13 сыграл 35 матчей — 30 в Серии В, 1 в кубке Италии и 4 в раунде плей-офф.

Сезон 2013/14

19 сентября 2013 года Хюсай продлил контракт с Эмполи до 2015 года.

Свой первый и пока единственный в карьере гол игрок забил 17 апреля 2014 года в ворота Виртус Ланчано (1-2).

30 мая 2014 года, заняв 2-е место в Серии В, «Эмполи» впервые за 6 лет вернулся в Серию А.

Сезон 2014/15

Хюсай дебютировал в Серии А 31 августа 2014 года в 1-м туре первенства против «Удинезе» (0:2). По ходу сезона он продлил контракт до июня 2017 года.

2015-й год Хюсай начал отлично: «Эмполи» сыграл вничью 0:0 с «Вероной», а сам защитник вошел в символическую сборную тура.

Наполи

В июле 2015 года Хюсай подписал контракт с «Наполи», последовав за своим бывшим одноклубником Мирко Вальдифьори и тренером Маурицио Сарри. Контракт рассчитан на 5 лет, «Эмполи» получил за игрока 6 млн евро.

В сборной

Хюсай сыграл 3 матча за юношескую сборную Албании в отборе к чемпионату Европы 2011 года.

Удачными выступлениями за Эмполи Хюсай привлек внимание Паоло Трамеццани, ассистента тренера основной сборной Албании Джанни де Бьязи, который вызвал его на товарищеский матч против Грузии 6 февраля 2013 года. С этого времени Хюсай является основным защитником сборной Албании.

Статистика

По состоянию на 10 января 2016

Клуб	Сезон	Национальный чемпионат			Национальные кубки		Континентальные кубки		Всего
		Лига	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
Эмполи
	2011/12	Серия В	0	0	1	0	0	0	1	0
	2012/13	Серия В	34	0	1	0	0	0	35	0
	2013/14	Серия В	32	1	2	0	0	0	34	1
	2014/15	Серия А	36	0	3	0	0	0	39	0
Всего			102	1	7	0	0	0	109	1
Наполи	2015/16	Серия А	18	0	0	0	3	0	21	0
Всего			18	0	3	0	3	0	21	0

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/elseid-husaj/155954 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Хюсай, Эльсеид

Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.