Орбай, Рауф

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хюсейн Рауф Орбай»)
Перейти к: навигация, поиск
Хюсейн Рауф Орбай
тур. Hüseyin Rauf Orbay, абх. Рауф Ашьҳарыуа<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
3-й Премьер-министр Турции
12 июля 1922 — 4 августа 1923
Президент: Мустафа Кемаль
Предшественник: Мустафа Февзи Чакмак
Преемник: Али Фетхи Окьяр
 
Вероисповедание: Ислам, суннитского толка
Рождение: 27 июля 1881(1881-07-27)
Стамбул, Османская империя
Смерть: 16 июля 1964(1964-07-16) (82 года)
Стамбул, Турция
Партия: Прогрессивная Республиканская партия (1923—1924)
Образование: Военно-морское и инженерное училище

Хюсейн Рауф Орбай (тур. Hüseyin Rauf Orbay, абх. Рауф Ашьҳарыуа; 27 июля 1881, Стамбул — 16 июля 1964, Стамбул) — видный государственный деятель Турции первой половины XX века, премьер-министр Турции (1922—1923).





Биография

Родители Орбая — выходцы из высокогорного абхазского общества Псху, выселенные к концу Кавказской войны в Османскую империю. Его отцом был Мехмет Музаффер-паша, адмирал и член османского парламента.

Закончил военно-морское и инженерное училище (1889). Служил в качестве офицера в османском флоте. Занимал различные ответственные должности, работая в США, Германии, Англии. Принимал участие в Балканских войнах и первой мировой войне в качестве командира крейсера Хамидие. В звании подполковника был назначен главнокомандующим военно-морских сил Турции.

Представлял страну на важных международных конференциях. Был руководителем турецкой делегации на Трапезундской конференции 1918 года. На борту английского крейсера «Агамемнон» на острове Лемнос 30 октября 1918 г. в качестве военно-морского министра подписал Мудросское перемирие. Затем Орбай выступал как один из лидеров движения младотурок.

В его честь Нестор Лакоба назвал своего сына Рауфом[1].

С началом войны за независимость Турции покинул правительство и отправился в Анкару, поддержав Кемаля Ататюрка. На Сивасском конгрессе (1919) был делегатом и заместителем председателя.

После его прихода к власти стал его ближайшим сподвижником. Находился на посту премьер-министра Турции (19221923). В 1924 г. выступил одним из основателей оппозиционной Прогрессивной Республиканской партии. После ее запрета в 1925 г. был выслан из страны и провел вне ее пределов 10 лет.

В 1933 г. был амнистирован и в 1935 г. получил возможность вернуться на родину. В 1939 г. был избран депутатом Великого Национального Собрания от Кастамону .

В годы Второй мировой войны c 1942 по 1944 гг. был послом Турции в Великобритании. Известна дружба Орбая с У. Черчиллем.

До конца жизни являлся убежденным приверженцем республиканского строя и всегда подчеркивал, что Мустафа Кемаль Ататюрк был единственным человеком, который смог успешно трансформировать страну из разрушающейся Османской империи в современную Турцию.

Память

Каждый год в день рождения выдающегося флотоводца Министерство военно-морского флота выставляет на могиле Орбая в центре Стамбула почетный караул, а представители абхазской диаспоры приносят к его памятнику цветы.

О нём

Описание жизни и деятельности Орбая содержатся в 5-томном издании известного турецкого историка Джемала Кютая «От монархии — к республике. Первый в своем столетии. Хусейн Рауф Орбай (18811964)», вышедшем в 1992-95 гг. в Стамбуле.

Напишите отзыв о статье "Орбай, Рауф"

Примечания

  1. [aiaaira.com/index.php/obshchestvo/4069-v-rossijskom-gosarkhive-sotsialno-politicheskoj-istorii-najdeny-otchety-nestora-lakoba-i-efrema-eshba.html Аиааира — В российском Госархиве социально-политической истории найдены отчеты Нестора Лакоба и Ефрема Эшба]

Литература

  • J. Kutay. Osmanlidan Cumhuriyete. Yuzyilimizda bir In-sanimiz. Huseyin Rauf Orbay (1881—1964). Istanbul, 1992—1995.
Предшественник:
Мустафа Февзи Чакмак
Премьер-министр Турции
1922–1923
Преемник:
Али Фетхи Окьяр

Отрывок, характеризующий Орбай, Рауф

Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.