Хютсенрёйтер, Воутер (младший)

Воутер Хютсенрёйтер-младший (нидерл. Wouter Hutschenruyter Jr.; 15 августа 1859, Роттердам — 24 ноября 1943, Гаага) — нидерландский дирижёр, композитор и музыковед. Внук Воутера Хютсенрёйтера-старшего.

Получил начальное музыкальное образование в Роттердаме как пианист (занимался в том числе у Вольдемара Баргиля) и скрипач. Играл на альте в нескольких нидерландских оркестрах, с 1876 г. выступал с сольными фортепианными концертами, в 1879—1885 гг. преподавал фортепиано в музыкальной школе. Одновременно в 1879—1887 гг. был ассистентом своего отца, Виллема Хютсенрёйтера, в оркестре Роттердамской гильдии стрелков. В 1881 г. опубликовал первое собственное сочинение для фортепиано.

В 1890 г. Хютсенрёйтер был принят вторым дирижёром в амстердамский оркестр Консертгебау, руководимый Виллемом Кесом. Одновременно он работал с оркестрами в Роттердаме и Утрехте и в 1894 г. стал первым руководителем Утрехтского муниципального оркестра. Эпоха Хютсенрёйтера в Утрехте ознаменовалась значительными успехами, вершиной которых стала мировая премьера Шестой симфонии Густава Малера 27 мая 1906 г. на фестивале Немецких музыкальных обществ в Эссене, под управлением автора; позднее Хютсенрёйтер опубликовал об этом событии мемуарный очерк. В репертуаре оркестра важное место занимала и другая новейшая музыка — в том числе произведения Рихарда Штрауса и Макса Регера. В 1896 г. Хютсенрёйтер опубликовал в газете «Nieuwe Rotterdamsche Courant» отчёт о постановке вагнеровского «Кольца нибелунга» в Байройте, в 1898 г. выпустил первую в Нидерландах книгу о Рихарде Штраусе, за которой последовали биографии Моцарта, Малера, Вагнера, Брамса и Шуберта (последняя вышла посмертно).

С 1917 г. Хютсенрёйтер руководил музыкальной школой в Роттердаме, посвящая много времени музыковедческим сочинениям. Были опубликованы его книги «История оркестра и его инструментов» (нидерл. De geschiedenis van het orkest en van zijn instrumenten; 1926); «Симфонии Бетховена» (1928), «Сонаты Бетховена» (1930) и др., а также мемуары «Консонансы и диссонансы» (нидерл. Consonanten en dissonanten. Mijn herinneringen; 1930). Среди музыкальных произведений Хютсенрёйтера — фортепианный концерт (1883), оркестровая сюита (1889), скрипичная и виолончельная сонаты, фортепианная музыка.

Брат Хютсенрёйтера Виллем Хютсенрёйтер (1863—1950) был до 1904 г. первым валторнистом и одновременно администратором оркестра Консертгебау, затем играл в оркестре своего брата, а впоследствии был заместителем директора Амстердамской консерватории.

Ссылки

• [www.inghist.nl/Onderzoek/Projecten/BWN/lemmata/bwn2/hutschenruyter Биография на сайте Института истории Нидерландов]  (нид.)

Отрывок, характеризующий Хютсенрёйтер, Воутер (младший)

– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.