Хяку-моногатари

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хяку моногатари кайданкай»)
Перейти к: навигация, поиск

Хяку моногатари кайданкай (яп. 百物語怪談会 — Hyakumonogatari Kaidankai, или «Собрание ста рассказчиков историй о сверхъестественном») — салонная игра, популярная в Период Эдо в Японии.



Игровой процесс

Игра проводилась ночью (обычно в полночь[1]) в помещении и заключалась в рассказывании 100 страшных историй, известных как кайданы[1][2]. Перед началом игры зажигалось 100 свечей[2][3] (по другим сведениям — 100 фонарей, обернутых синей бумагой[4]), всё оружие пряталось[4]. Когда каждый из ста рассказчиков завершал свою историю о собственном опыте встречи со сверхъестественным, он задувал свечу. По мере того, как комната становилась всё темнее, участники игры переходили ко всё более страшным историям[3]. После того, как был рассказан последний кайдан, затухала последняя свеча, и комната погружалась в полную темноту[3][4]. Японцы верили, что в этот момент комната привлекала не менее сотни духов[3], либо появлялось чудовище[4] или случалось что-то странное, сверхъестественное[1][3].

История

Период Эдо (1603—1867) в Японии считается золотым веком кайдана, в ту эпоху многие известные авторы писали в этом жанре. Кайданы обычно основывались на нравоучительных буддистских историях или народных легендах[2], но могли также иметь китайское происхождение либо сочиняться специально для игры[4].

Одно из первых подробных описаний игрового процесса датируется 1718 годом[4]. Время наибольшей популярности игры пришлось на период Эдо, который Токугава назвал «периодом мира», поскольку он ознаменовал собой конец продолжительных войн. Игра стала популярной, в частности, среди самураев (которым после войны давали административные должности), любивших проводить жаркие летние вечера подобным способом. Игру также считают одним из обычаев, позволяющих развивать смелость у молодого поколения (другим подобным обычаем является, к примеру, ночной поход на кладбище)[3]. Необычайная популярность этой игры (вместе с изобретением новой технологии печати в XVII веке[1][2]) привела к тому, что истории о сверхъестественном стали собирать со всех уголков Японии, более поздние японские писатели стали создавать антологии народных легенд[2][4].

В эту игру играют и сейчас, она всё еще носит своё первоначальное название. В современной версии этой игры каждый участник приносит свечу и занимает заранее определённое место. Наиболее подходящими местами для проведения сеанса считаются нежилые, покинутые или просто страшно выглядящие места. В эту игру принято играть в августе или сентябре (хотя сеансы могут проводить и на протяжении всех летних месяцев)[3].

Напишите отзыв о статье "Хяку-моногатари"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [books.google.ru/books?id=erbfAAAAMAAJ&q=Hyakumonogatari+Kaidankai&dq=Hyakumonogatari+Kaidankai&hl=ru&sa=X&ei=n2JeVJmYMMTmavq_gcgG&redir_esc=y Asian Folklore Studies]. — Nanzan University Institute of Anthropology, 2000. — P. 267.
  2. 1 2 3 4 5 Andy Richards. [books.google.ru/books?id=tbiDAAAAQBAJ&pg=PA1947&dq=Hyakumonogatari+Kaidankai&hl=ru&sa=X&ei=Zy9dVOvfGYjJPZPggLAN&redir_esc=y#v=onepage&q=Hyakumonogatari%20Kaidankai&f=false Asian Horror]. — Oldcastle Books, 2010. — 168 p.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 Nathan Brown. [books.google.ru/books?id=pKANmnW44woC&pg=PT51&dq=Hyakumonogatari+Kaidankai&hl=ru&sa=X&ei=JNtdVJqdF8KGPPjVgSA&redir_esc=y#v=onepage&q=Hyakumonogatari%20Kaidankai&f=false The Complete Idiot's Guide to the Paranormal] / Randy Ladenheim-Gil. — Penguin, 2010. — 304 p. — ISBN 978-1-101-19759-2.
  4. 1 2 3 4 5 6 7 Asa Simon Mittman, Peter J. Dendle. [books.google.ru/books?id=DdtSQ9v9T3IC&pg=PA138&dq=Hyakumonogatari+Kaidankai&hl=ru&sa=X&ei=FNxdVK_7O4PvOasS&redir_esc=y#v=onepage&q&f=false The Ashgate Research Companion to Monsters and the Monstrous]. — Ashgate Publishing, 2013. — P. 138-139. — 558 p.

Отрывок, характеризующий Хяку-моногатари

– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.