Мяэ, Хяльмар

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хяльмар Мяэ»)
Перейти к: навигация, поиск
Хяльмар Мяэ
Hjalmar Johann Mäe

Хяльмар Мяэ. Фотография 1940-1950-х гг.
Дата рождения:

24 октября 1901(1901-10-24)

Место рождения:

Эстляндская губерния, уезд Харьюмаа, д. Тухала
Российская империя

Дата смерти:

10 апреля 1978(1978-04-10) (76 лет)

Место смерти:

Грац, Австрия

Гражданство:

Эстония Эстония,
Третий рейх Третий рейх,
Австрия Австрия

Хяльмар-Йоханнес Мяэ (эст. Hjalmar Mäe; 24 октября 1901, Тухала, Эстония — 10 апреля 1978, Грац, Австрия) — эстонский политик. Во время немецкой оккупации Эстонии в ходе Второй мировой войны сотрудничал с немецкими оккупантами, был главой эстонского самоуправления.





Биография

Ранняя биография

Хяльмар Мяэ учился в гимназии в Ревеле, затем изучал философию, естественные науки и право в Берлине, Вене, Инсбруке и Граце, где получил диплом в 1927-30 на двух факультетах (физики и права).[1]

Политическая карьера до войны

Мяэ был членом пронацистской Лиги ветеранов Освободительной войны (т. н. вапсы), запрещённой после переворота, совершённого Константином Пятсом в 1934 году. В 1935 лидер вапсов Артур Сирк, находясь в эмиграции, включил Мяэ в состав своего «будущего правительства», которое планировалось сформировать после контрпереворота. Эти планы не удалось реализовать.

В июле 1940 года, перед присоединением Эстонии к СССР, Мяэ бежал в Германию. В мае 1941 года приехал в Хельсинки, где основал вместе с другими эмигрантами Эстонский освободительный комитет (эст. Eesti Vabastamise Komitee, EVK)[2]. В июне 1941 года вернулся в Берлин.

22 июня 1941—1945 г.

Уже в день нападения Германии на СССР направил письмо Риббентропу, в котором просил о восстановлении дипломатических отношений между Германией и Эстонией, а также об освобождении военнопленных красноармейцев эстонской национальности.[3] Обербургомистр тыла группы армий Север Франц фон Роке назначил Мяэ главой эстонской администрации (т. н. Эстонское самоуправление) в июле 1941 года. 5 декабря 1941 года Эстония была передана под гражданское управление и включена в состав Рейхскомиссариата Остланд. Там Мяэ работал с 1941 по 1944 год на должности генерального директора по внутренним делам «Эстонского самоуправления». Одновременно в 1941—1943 занимал пост ландесдиректора юстиции. Кроме того, был неформальным лидером всего «Эстонского самоуправления» и играл, таким образом, такую же роль, как Оскарс Данкерс в Латвии и Пятрас Кубилюнас в Литве. В период его работы на этих постах в Эстонии было создано 25 концлагерей, немецкими спецподразделениями и отрядами эстонской военизированной организации «Самооборона» были уничтожены 64 000 советских пленных и 61 000 граждан, в том числе завершено уничтожение оставшихся в стране евреев (на момент начала немецкой оккупации в стране находилось около 1 000 евреев из 4 500 еврейской общины Эстонии).

В 1944 году органы самоуправления были распущены, а сам он вскоре бежал в Германию.

Послевоенный период

После войны Мяэ был интернирован до 1947 года и выступал свидетелем на Нюрнбергском процессе. После этого он поселился в Австрии, где работал журналистом и позже, до пенсии, государственным служащим в Штирии. Активно участвовал в работе эстонских националистических организаций в эмиграции. В 1990-х годах Мяэ был объявлен эстонским правительством одним из главных виновников в военных преступлениях и преступлениях против человечности, совершённых эстонской полицией и частями СС.[4]

Изданные труды

  • Kokkuseadnud H. J. Mäe. Ilmade ettekuulutamine: teaduslised ja praktilised ilma ettekuulutamise tundemärgid, Таллин 1921
  • Über die Temperatursprünge in der Ostsee: (mit 4 Textfiguren): vorgelegt in der Sitzung am 12. Jänner 1928, Вена-Лейпциг 1928.
  • Dritter Weltkrieg droht?: eine politische Analyse unserer Zeit, Грац.
  • Drei Reden gegen den Kommunismus, Нойвид 1956.
  • Kuidas kõik teostus: minu mälestusi, Стокгольм 1993; Таллин 2005.

См. также

Напишите отзыв о статье "Мяэ, Хяльмар"

Примечания

  1. Seppo Myllyniemi: Die Neuordnung der Baltischen Länder 1941—1944. Akateeminen Kirjakauppa, 1973, S. 30.
    Hjalmar Mäe: Über die Temperatursprünge in der Ostsee. Hölder-Pichler-Tempsky, Wien 1928. (Dissertationsschrift vorgelegt in der Sitzung am 12. Jänner 1928.)
    Hjalmar Mäe: Das Verfassungsrecht der Randstaaten. Insbesondere die Stellung des Präsidenten. Universität Graz, 1929.
  2. Udo Kissenkoetter: Gregor Straßer und die NSDAP, Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, Stuttgart 1978, S. 152, ISBN 3-421-01881-2.
  3. PA AA, R 105190, 249850, Hjalmar Mäe an Reichsminister für Auswärtige Angelegenheiten Joachim von Ribbentrop, 22. Juni 1941.
  4. International Commission investigating Crimes against Humanity in Estonia: [www.historycommission.ee/temp/pdf/conclusions_en_1941-1944.pdf Conclusions: PHASE II: The german Occupation of Estonia in 1941—1944]. Tallinn, 2006.

Ссылки

  • [www.hrono.ru/biograf/bio_m/myae_yalmar.html Хронос. Мяэ]
  • [www.worldcat.org/search?q=au%3AHjalmar+Ma%CC%88e&qt=hot_author Literatur von und über Hjalmar Mäe] im Katalog WorldCat
  • [www.historycommission.ee/temp/members_frame.htm Estonia 1940—1945: Reports of the Estonian International Commission for the Investigation of Crimes Against Humanity]
  • К. Залесский «Кто был кто в Третьем рейхе», 2002, стр. 430

Отрывок, характеризующий Мяэ, Хяльмар

– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.