Хямяляйнен, Калеви

Калеви Хямяляйнен
Полное имя	Калеви Николай Хямяляйнен
Гражданство	Финляндия Финляндия
Дата рождения	13 декабря 1932(1932-12-13)
Место рождения	Юва, Финляндия
Рост	172 см
Вес	65 кг
Дата смерти	10 января 2005(2005-01-10) (72 года)
Место смерти	Юва, Финляндия
Карьера
Клуб	Sulkavan Urheilijat
Статус	завершил карьеру
Медали
Лыжные гонки Олимпийские игры Золото Скво-Вэлли 1960 50 км Чемпионаты мира Золото Лахти 1958 30 км Бронза Лахти 1958 эстафета Бронза Закопане 1962 50 км
Последнее обновление: 24 января 2012

Калеви Хямяляйнен (фин. Kalevi Hämäläinen; 13 декабря 1932 года, Юва — 10 января 2005 года, Юва) — финский лыжник, олимпийский чемпион, чемпион мира. Специализировался в гонках на длинные дистанции.

Карьера

На Олимпийских играх 1956 года в Кортина-д’Ампеццо, занял 20-е место в гонке на 30 км.

На Олимпийских играх 1960 года в Скво-Вэлли, завоевал золотую медаль в гонке на 50 км, в которой лишь на 20 секунд опередил своего партнёра по команде, занявшего второе место Вейкко Хакулинена, кроме того был 12-м в гонке на 30 км.

На Олимпийских играх 1964 года в Инсбруке, занял 16-е место в гонке на 50 км.

За свою карьеру чемпионатах мира завоевал одну золотую и две бронзовые медали. Наиболее успешным стал для Хямяляйнена чемпионат мира 1958 года в Лахти, на котором он завоевал золото в гонке на 30 км и бронзу в эстафете.

Ссылки

• [www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=CC&competitorid=23013&type=result Калеви Хямяляйнен] — статистика на сайте FIS  (англ.)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ha/kalevi-hamalainen-1.html Калеви Хямяляйнен] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Хямяляйнен, Калеви

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.