Хямяляйнен, Евгения Ивановна

Ёуки Хямяляйнен
Род деятельности:	сказитель
Дата рождения:	1882(1882)
Место рождения:	дер. Кивиярви, Кемский уезд, Архангельская губерния
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	10 мая 1959(1959-05-10)
Место смерти:	Калевала, Карело-Финская ССР
Награды и премии:

Евгения Ивановна Хямяля́йнен (Ёуки Хямяляйнен) (1882—1959) — карельская сказительница, рунопевец. Награждена орденом «Знак Почёта». Член Союза писателей СССР (1953).

Биография

Родилась в крестьянской семье. После смерти отца с восьми лет ра­ботала батрачкой.

В 1907 году поступила вольным учеником в финскую народную школу в Импилахти, затем около года училась на курсах учителей передвижных школ при Сердобольской учительской семинарии.

В годы Первой мировой войны — чернорабочая на строительстве Мурманской железной дороги. После Октябрьской революции — учительница в селах Вокнаволок и Ухта. В 1926—1929 годах работала санитаркой больницы, с 1929 года работала в колхозе.

В годы Великой Отечественной войны эвакуирована в Челябинскую область, работала в колхозе, после окончания войны вернулась на родину.

В 1951 г. приняла участие в Неделе песни, музыки и танца Карело-Финской ССР в Москве.

В 1979 г. вышла в свет книга поэта Рейё Такала «Ухутсаари», посвящённая памяти сказительницы — бабушки поэта.

Творчество

С детства запомнила много народных рун и впоследствии сочиняла сама. Фольклористы от неё записали несколько десятков рун на карельском языке, множество заговоров, загадок и сказок. В 1959 г. был опубликован большой цикл её произведений в сборнике «Песнь о новом Сампо» (составитель Яакко Ругоев).

Литература

• Хямяляйнен, Е. Стихи / Евгения Хямяляйнен; с карел. пер. Н. И. Богданов // На рубеже. — 1949. — N 12. — С. 34-35
• 60-летняя сказительница Евгения Ивановна Хямяляйнен(из района Калевалы) : фото П. Беззубенко // На рубеже. — 1949. — N 2. — С. 55
• Во славу мира : Руны, сказы и стихи сказителей и поэтов Карело-Финской ССР. — Петрозаводск : Госиздат К-Ф ССР, 1952. — 100 с.
• Хямяляйнен, Е. Вечно жив великий Сталин / Евгения Хямяляйнен; пер. с фин. В. Евсеев // На рубеже. — 1953. — N 3. — С. 21-22
• Хямяляйнен, Е. Ум и сердце мира / Евгения Хямяляйнен / пер. с карел. В. Евсеев // На рубеже. — 1951. — N 6. — С. 50-51
• Timonen, E. Ei mahti maahan jouda : lahikuvia runonlaulajista / Elina Timonen. — Petroskoi: Karjala, 1979. — 242 s. : kuv. — Sisalto: Jouki Hamalainen. — S. 105—114. — Текст фин.; Еуки Хямяляйнен // «Калевала» — памятник мировой культуры : библиогр. указ. лит. — Петрозаводск, 1993.
• Е. И. Хямяляйнен // «Калевала» — памятник мировой культуры : указ. лит. — Петрозаводск, 1974. — С. 24-25.
• Лавонен Н. Руны Ёуки // Ленинская правда. 1981. 31 дек.
• Е. И. Хямяляйнен // Календарь знаменательных и памятных дат Калевальского района, 2007 год. — Калевала, 2006. — С. 18-19.
• Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 3: Р — Я. — Петрозаводск: ИД «ПетроПресс», 2011. С. 234—384 с.: ил., карт. ISBN 978-5-8430-0127-8 (т. 3)

Ссылки

• [www.ticrk.ru/regions/region/sights/sight/?PID=7506&ID=17259 Евгения Ивановна Хямяляйнен]

Отрывок, характеризующий Хямяляйнен, Евгения Ивановна

– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.