Хёгни (конунг)
Хёгни (Högni) — легендарный правитель северной Дании, герой Пряди о Сёрли (Саги о Хедине и Хёгни), сын Хальвдана (конунга Роскильда) и Хведне Старшей. После поединка стал побратимом Сёрли, а когда Сёрли убили в Аустрвеге (Восточном Пути), пошёл войной на Восточные Страны, везде побеждал, стал там конунгом (в Гардарики), победил двадцать других конунгов, обязал их платить дань и сделал своими наместниками. В саге отмечается, что «Хёгни так прославился благодаря своим подвигам и военным походам, что имя его было одинаково хорошо известно и в селеньях финнов, и в Париже, и повсюду между этими местами». В англосаксонской поэме «Видсид» (стр. 21) сказано, что Хагена (Хёгни) правил хольмрюггами (островными ругиями, жившими в районе Померании)[1]
В дальнейшем Хёгни вернулся в Данию, женился на Хервёр (дочери Хьёрварда, сына Хейдрека Волчья Шкура), которая родила ему всего одну дочь Хильд[2]. Далее Хёгни после поединка побратался с другим героем саги — Хедином. Как-то Хёгни был в походе, а Хедин из-за злых чар убил его жену и похитил дочь Хильд. После возвращения Хёгин гонится за Хедином, настигает его на Высоком острове. Там между ними происходит разговор и начинается долгая «битва Хьяднингов», которая не прекращается из-за заклятия и колдовских чар, потому что Хёгни и Хедин не могут победить друг друга, но вынуждены сражаться день и ночь. Спустя века конец «битве Хьяднингов» положил заезжий герой Ивар Луч, дружинник Олава Трюггвасона, убивший Хёгни.
По другим сагам «битва Хьяднингов» продолжалась 143 года (837—980 годы). Эта цифра объясняется влиянием ирландских хроник, где именно этот период описывается, как время бедствий и угнетений, доставляемых владычеством завоевателей-викингов, которое завершилось в Ирландии именно в 980 году[3].
Напишите отзыв о статье "Хёгни (конунг)"
Примечания
- ↑ [norse.ulver.com/src/forn/sorla/ru2.html#_edn25 Примечание № 25 к переводу Пряди о Сёрли].
- ↑ По другим версиям, в то же время жил легендарный Ивар Широкие Объятья сын Хальфдана Храброго (см. [norse.ulver.com/src/forn/sorla/ru2.html#_edn30 примечание № 30 к переводу Пряди о Сёрли])/
- ↑ [norse.ulver.com/src/forn/sorla/ru2.html#_edn37 Примечание № 37 к переводу Пряди о Сёрли].
Литература
- [norse.ulver.com/src/forn/sorla/index.html Прядь о Сёрли, или Сага о Хедине и Хёгни (два варианта перевода с примечаниями и древнеисландский текст)]
Отрывок, характеризующий Хёгни (конунг)
И граф засуетился, доставая бумажник.– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
