Хёрли, Патрик

Патрик Джей Хёрли Patrick Jay Hurley
51-й военный министр США
9 декабря 1929 — 4 марта 1933
Президент:	Герберт Гувер
Предшественник:	Джеймс Гуд
Преемник:	Джордж Дерн
Рождение:	8 января 1883(1883-01-08) Уэст-Бранч, Айова
Смерть:	30 июля 1963(1963-07-30) (80 лет) Санта-Фе, Нью-Мексико
Партия:	Республиканская партия США
Образование:	Университет Джорджа Вашингтона
Профессия:	политик, юрист

Па́трик Джей Хёрли (англ. Patrick Jay Hurley, кит. 帕特里克 杰伊 赫尔利; 8 января 1883, Уэст-Бранч, Айова — 30 июля 1963, Санта-Фе, Нью-Мексико) — американский солдат, политик и дипломат от Республиканской партии США. 51-й военный министр США с 1929 по 1933 год.

Биография и политическая карьера

Родился 8 января 1883 года в Уэст-Бранче (Индейская территория).

1908—1941

Хёрли начинал с адвокатской практики в штате Оклахома в 1908 году и служил полковником в американских экспедиционных силах во время Первой мировой войны. После войны, принимал участие в работе Университета Джорджа Вашингтона, где он стал членом братства Сигма Чи. Был активным членом от Республиканской партии, назначен помощником военного министра президента Герберта Гувера в 1929 году. Назначен военным министром после смерти Джеймса Уильима Гуда и работал в кабинете президента Гувера до 1933 года.

Вторая мировая война

Хёрли получил звание бригадного генерала в 1941 году, когда Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну, генерал Джордж К. Маршалл направил его на Дальний Восток в качестве личного представителя, чтобы изучить возможность освобождения американских войсками, которые были осаждены на острове Батан. Был успешен в предоставлении дополнительного питания и боеприпасов солдатам в трёх отдельных случаях, но их никак не могли эвакуировать.

После завершения этой миссии, он приступил к серии заданий в качестве личного представителя президента Франклина Д. Рузвельта. Он служил в качестве министра Новой Зеландии в 1942 году, а затем вылетел в Советский Союз, став первым иностранцем получившим разрешения на посещение Восточного фронта. В течение следующих двух лет, он посетил Ближний Восток, Китай, Иран и Афганистан от имени президента. В ходе своих обязанностей, он встретился с рядом местных политических лидеров, в том числе номинальным главой сионистского движения в Палестине Давидом Бен-Гурион. Назначен послом США в Китае в 1944 году.

Китай

Хёрли прибыл в Китай в августе 1944 года, в качестве личного посланника президента Рузвельта к Чан Кайши. Его письменные директивы от Президента распределились следующим образом:

Вы назначаетесь в качестве моего личного представителя к генералиссимуск Чан Кайши, подотчётных непосредственно ко мне. Ваша основная задача заключается в содействии эффективных и гармоничных отношений между генералиссимусом и Генералом Иосифом Стиуэлл осуществлять содействие генерала Стиуэлла о команде над китайской армии под его руководством. У вас могут быть предъявлены обвинения в дополнительных миссиях.

Военная операция в Китае против японцев было отсутствие сотрудничества и личной вражды между Стиуэлл и Кайши, серьёзно затрудняло положение. Устойчивый антикоммунистический Хёрли повернулся в сторону Кайши и поддержал обмен Стиуэлла на генерала Альберт Ведемайер.

На протяжении своего пребывания в Китае, Хёрли считал, что его усилия были подорваны Государственным департамента, в основном Джоном Стюарт Сёрвайс и Джон Патон Дэвис в Китае, так Джон Картер Винсент в Вашингтоне, который по мнению Хёрли, чрезмерно симпатизировал коммунистическим силам во главе с Мао Цзэдуном.

В начале ноября 1944 года, после отставки посла Кларенса Гаусса, Хёрли предложили стать послом в Китае, но он сначала отказался. Получил телеграмму от Президента 17 ноября, призывая взять работу из-за критическог характера ситуации, он неохотно согласился.

Отношениях Херли с Государственным департаментом не улучшилось. Кроме того, президент Рузвельт в феврале 1945 на Ялтинской конференции с Уинстоном Черчиллем и Сталиным в результате секретного соглашения, в котором, среди прочего после победы, Советский Союз забирал территории, которые царская Россия потеряла в Русско-японской войны в начале XX века. Хёрли посчитал, что это начало конца, не-коммунистического Китая.

С надеждой, на то, что после смерти президента Рузвельта, президент Гарри Трумэн признает, что в Ялте произошла ошибка и ситуация будет исправлена, но его усилия в этом направлении были напрасны. 26 ноября 1945 года, он представил резкое заявление об отставке.

я просил помощи в карьере мужчины, которые выступали против американской политики в китайском театре. Эти профессиональные дипломаты были возвращены в Вашингтон и помещены в китайском и Дальневосточном отделении Госдепартамента, как мои руководители. Некоторые из этих же мужчин карьеру которого я освободи были назначены в качестве руководителей, как Верховный главнокомандующий в Азии. В такой позиции большинство из них по-прежнему на стороне вооружённых коммунистических партий и время от времени с империалистической блока выступят против американской политики

После Китая

Хёрли был трижды (1946,1948,1952) кандидатом на место в Сенате США от штата Нью-Мексико от республиканской партии, но без успешно.

Харли начал работу в United Western Minerals Corporation of Santa Fe, Нью-Мексико. Которая принимает участие в спешке, чтобы начать добычу урана в регионе Амброзии Озера Нью-Мексико в 1950-х годов.

Умер 30 июля 1963 года в Санта-Фе (штат Нью-Мексико.

Литература

• Рассел Д.Бухайт, Patrick J. Hurley and American Foreign Policy, Ithaca, NY: Cornell University Press (1973).
• Дон Лохбэк, Patrick J. Hurley, Chicago: Henry Regnery Company (1956).
• Марли Миллер, «Разговор начистоту: устные биографии Гарри С. Трумэн», N. Y., NY; Berkley Publishing Company (1974).

Отрывок, характеризующий Хёрли, Патрик

[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.