ЦНИПИАСС

«ГИПРОТИС», «ЦНИПИАСС», «ЦНИИпроект»
Основание	1942
Расположение	Россия Россия, Москва
Ключевые фигуры	Александр Антонович Гусаков
Отрасль	научные исследования, разработка типовой проектной документации в области строительства
Число сотрудников	1500
Сайт	[www.cpr.ru .ru]

К:Компании, основанные в 1942 году

Центральный научно-исследовательский и проектно-экспериментальный институт автоматизированных систем в строительстве «ЦНИПИАСС» — московский институт в области строительства (1942—2010 гг.), неоднократно менявший название и профиль деятельности. Был наиболее известен как ГИПРОТИС, ЦНИПИАСС и ЦНИИпроект.

Основан в 1942 году, ликвидирован в 2010 году. Был расположен в г. Москве.

КТИС (1942—1953 гг.)

Организация первоначально называлась «Всесоюзная контора типового проектирования и технических исследований (КТИС)». Была создана в начале войны в связи с необходимостью удешевления, унификации и типизации проектных и конструкторских решений в строительстве, прежде всего в производственном. В 1942-1946 годах была подчинена Наркомату по делам строительства СССР, в 1946-1953 годах – Минтяжстрою СССР .

В годы войны контора разрабатывала конструкции отопительных печей, которые существенно экономили дефицитные дрова.

В первое послевоенное время в конторе были разработаны универсальные ячейки промышленных цехов размером в плане 12х12, 15х15, 18х18, 24х24 и 15х30 м в соответствии с формирующимся тогда модульным принципом планировки. Этот принцип (с использованием модуля М=100 мм и предпочтительного шага типоразмеров 15, 30, 60 модулей), закрепленный в СНиП в 1954 году, сохраняется в промышленной архитектуре до сих пор .

Под руководством Сергея Максимовича Тубина (впоследствии к.т.н., доцент МИСИ) были разработаны стропильные фермы с шагом 3 и 6 м под ребристые плиты размером 1,5х3 и 1,5х6 м, что позволило обойтись без прогонов по фермам и достигнуть значительной экономии металла .

ГИПРОТИС (1953—1972 гг.)

В связи с развитием индустриальных методов строительства на базе КТИС в 1953 году был создан Государственный институт типового и экспериментального проектирования и технических исследований (ГИПРОТИС). В 1953–1954 годах он существовал в системе Министерства строительства СССР, в 1954-1957 годах — в системе Министерства строительства предприятий металлургической и химической промышленности СССР, в 1957–1972 годах являлся организацией, непосредственно подчиненной Госстрою СССР. В 1950-е годы основным направлением использования проектных решений института было восстановление промышленности Донецко-Приднепровского региона.

Институт был размещен в Москве, первоначально в пятиэтажном кирпичном здании, построенном в 1955 году. Ныне в этом здании (ул. Коминтерна, 7, корп. 2) располагается ОАО «Теплопроект». Затем, и до конца существования, институт был расположен в панельном здании постройки 1964 года по адресу улица Архитектора Власова, 51. Ныне в этом здании расположено ОАО «Русгидро». Руководили институтом Н.С.Лутов, В.А.Ушаков, Е.Ступин и другие.

С декабря 1959 года институт имел в подчинении Малаховский опытный механический завод (МОМЗ), ранее принадлежавший тресту Мособлметаллопром (Егорьевское шоссе, 1). В 1970-х годах завод был реконструирован и выпускал средства оргтехники для проектных институтов (директор И.Т.Молчанов). Затем завод относился к ведению ЦНИПИАСС и ЦНИИпроект, с 1991 года преобразован в акционерное предприятие, затем в ТОО «МОМЗ», в 1996 году - в ООО «МОМЗ». Ликвидирован в 2010 году . Территория занята ликеро-водочным заводом.

ГИПРОТИС разрабатывал многочисленные типовые проекты, унифицированные детали и конструкции зданий и сооружений, в частности, проекты жилых домов щитовой конструкции Щ-МСПТИ (1951 год), одноэтажных двухквартирных жилых домов с ванными Щ-4-МСТПИ (1953 год), серии проектов малоэтажных жилых домов на 8 квартир № 1-235, 1-236 (1954 год). Для химической промышленности была разработана серия проектов многоэтажных производственных зданий с самонесущими стенами 1-82-Р1 (1958 год) .

Проводилась работа по унификации элементов железобетонных конструкций в промышленном строительстве, разработана номенклатура унифицированных железобетонных изделий. Были выпущены серии чертежей сборных железобетонных подкрановых балок КЭ-01-03 (1954 год) и КЭ-01-13 (1958 год) и др. В середине 1960-х годов проводилась исследовательская работа по оптимизации процента армирования железобетонных конструкций в зависимости от формы напряженного состояния. Уже в начале 1960-х годов ряд программ по расчету конструкций на ЭВМ был разработан под руководством одного из пионеров этого направления, д.т.н. Р.А. Резникова.

ЦНИПИАСС (1973—1981 гг.)

В 1960-1970-е годы типовым проектированием уже занимался целый ряд проектных институтов Госстроя СССР и других ведомств, в частности, несколько институтов типового и экспериментального проектирования. Одновременно возникла необходимость во внедрении вычислительной техники и информационных технологий, которые тогда начинали развиваться. Приказом Госстроя от 17 апреля 1972 года ГИПРОТИС был преобразован в Центральный научно-исследовательский и проектно-экспериментальный институт автоматизированных систем в строительстве (ЦНИПИАСС) Госстроя СССР. Директором института стал Александр Антонович Гусаков, впоследствии профессор, доктор технических наук, академик МАН, основатель научного направления системотехники строительства. Институт на десятилетие стал головным по компьютеризации проектирования и строительства.

В институте остались работать высококвалифицированные специалисты-проектировщики и расчетчики ГИПРОТИС Горлов А.М., Лавитман В.С., Резников Р.А., Ретинский В.И., Светлова Е.Ф., Эпельцвейг Г.Я. и многие другие. Одновременно были приглашены на работу ученые и специалисты в области организации, технологии, управления строительством Игнатов В.И., Мастаченко В.Н., Москаленко В.Н., Семенов В.Н. и другие. Были открыты филиалы института в Казани, Ереване, Таллине, Иркутске, Череповце. Общая численность сотрудников (с филиалами и МОМЗ) достигала полутора тысяч человек.

Направление, связанное с автоматизированными системами управления в строительстве, возглавил Владимир Иванович Воропаев, впоследствии президент Российской ассоциации управления проектами СОВНЕТ, академик РАЕН и МАИЭС. Решением задачи автоматизации организационно-технологического моделирования занимался Николай Иванович Ильин, впоследствии Заслуженный деятель науки и техники РФ, один из создателей концепции Ситуационных центров России. В институте трудились Григорий Аршалуйсович Ваганян, Эльген Порфирьевич Григорьев, Сергей Анатольевич Синенко, Виталий Олегович Чулков, Ольга Сергеевна Ткаченко, Мартин Михайлович Субботин и другие известные ученые нового в то время направления. В ЦНИПИАСС получили развитие научные направления, которые оказали существенное влияние на развитие строительной науки, в первую очередь в области организации, информатизации и управления строительством.

В 1977 году в ЦНИПИАСС был создан диссертационный совет (председатель совета А.А.Гусаков, учёный секретарь В.П.Леньшин) по специальностям 05.13.12 и 05.13.06. Это был первый отраслевой совет по этим специальностям в строительстве. В совет были включены ученые Москвы, Ленинграда, Киева, Харькова. Всего до 1984 года было защищено 35 кандидатских диссертаций.

Особенностью научного направления института было соединение технологической стороны строительного производства с развитием систем управления и организации строительством. Было раскрыто понятие технологичности строительных конструкций, которое заключалось в удобстве применения методов их сборки и монтажа, в снижении трудозатрат на возведение, реконструкцию, эксплуатацию объекта. Была создана методология организационно-технологической надежности в строительстве, заключавшаяся в применении вероятностного подхода к расчету продолжительности строительства и затрат ресурсов .

ЦНИИпроект (1981—2010 гг.)

В 1981 году по инициативе Госстроя СССР институт был реорганизован в Центральный научно-исследовательский и проектно-экспериментальный институт по методологии, организации, экономике и автоматизации проектирования и инженерных изысканий (ЦНИИпроект) и ориентирован на методологию проектного дела. В 1991 году получил статус государственного предприятия Минстроя России, в 1993 году стал акционерным обществом открытого типа (АООТ). С 1996 года - Открытое акционерное общество (ОАО). Руководителем института после реорганизации сначала был назначен В.Г.Иванов, затем был избран Олег Александрович Овсянников. После его кончины директором ОАО «ЦНИИпроект» стал Дмитрий Владимирович Чернов. Ряд подразделений был передан в ЦНИИОМТП, НИИЭС. Численность персонала составила только 220 человек.

В институте продолжались разработки информационных технологий в области строительства. Однако в 1993 году при Госстрое было создано государственное предприятие — Центр программных средств массового применения в строительстве, которому ЦНИИпроект передал межотраслевой фонд алгоритмов и программ (впоследствии — Федеральный фонд программных средств массового применения в строительстве). Центр (впоследствии — Центр программных средств в строительстве) первоначально располагался в том же здании.

Основными направлениями работы института в это время стали разработка нормативно-методических материалов в проектировании и управлении строительством, разработка бизнес-планов инвестирования, методических материалов по организации инвестиционной деятельности, разработка организационно-коммерческих схем инвестирования и др. В 2002 году институт был перерегистрирован как акционерное общество, а в 2010 году ликвидирован. Сайт института (www.cpr.ru) в настоящее время не активен.

Отрывок, характеризующий ЦНИПИАСС

– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.