Сентрал Уругвай Рейлвей Крикет Клуб

Сентраль Уругвай Раилвей Крикет Клуб
Полное название	Central Uruguay Railway Cricket Club
Прозвища	Угольщики, Пеньяроль
Основан	28 сентября 1891
Расформирован	1914
Стадион	Вилья Пеньяроль, Монтевидео
Соревнование
Основная форма Гостевая форма

К:Футбольные клубы, основанные в 1891 годуК:Футбольные клубы, расформированные в 1914 годуК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Сентраль Уругвай Раилвей Крикет Клуб» (исп. Central Uruguay Railway Cricket Club) (Центральный Уругвайский Железнодорожный Крикетный Клуб, ЦУЖДКК) или просто СУРКК (исп. CURCC) — спортивный клуб из Уругвая, прежнее название современного клуба «Пеньяроль». СУРКК был основан 28 сентября 1891 года в Монтевидео Центральной Британской железнодорожной компанией, которая действовала в Уругвае с 1878 года. В клуб было включено 72 англичанина, 45 уругвайцев и один немец. Учредителями клуба стали братья Морды, Люси, Т. Б. Дэвис, Фредерик, Сегфилд, Пенни, Хопкинс, Уоси, Кок, Джас, Оатес, Гордон, Уорд, Камино и Дэвинпорт. На собрании, проведённом 6 октября первым президентом клуба стал Франк Хендерсон, который пребывал в должности до 1899 года.

Футбольная секция появилась в СУРККе в 1892 году, заменив регби и крикет, виды спорта, популярные в Британии, но не прижившиеся в Уругвае. В голосовании, проведённом Центральной Британской железнодорожной компанией, футбол набрал 14 голосов, а регби 6. Неофициальным символом клуба стала фраза «Come on, fellows» (вперёд, приятели).

С 1914 года футбольная команда ЦУЖДКК выделилась в «Пеньяроль», что не приняли руководство команды, руководство Британской железной дороги и все британские служащие. Ассоциация футбола Уругвая изменение в руководстве клуба приняло, потому «Пеньяроль» является официальным правопреемником клуба CURCC.

История

Первый матч СУРККа прошел против команды Английской высшей школы, завершившись победой СУРККа со счетом 2:0. В 1895 году капитаном команды стал Хулио Негрон, ставший первым уругвайцем, удостоившимся этой чести, до него все капитаны команды были англичанами.

В 1900 году СУРКК вместе с «Дойчером» и «Альбионом» организовали Уругвайскую Ассоциацию футбола (УАФ). Первый официальный матч СУРКК провёл 10 июня 1900 года против клуба «Альбион», игра завершилась победой СУРККа со счётом 2:1, первые голы команды забили Хуан Пена и Гильермо Давиэс. Особенно сильным было противостояние с «Дойчером», представлявшим германских подданных в Уругвае, тогда как игроки СУРКК были британцами. В этот же год состоялось первое уругвайское «класико», в котором СУРКК победил «Насьональ» со счетом 2:0. В конце сезона команда оформила победу в первом уругвайском чемпионате. Повторил этот успех клуб и на следующий год.

В 1903 году СУРКК стал автором рекорда, забив 12 безответным мячей в ворота «Монтевидео Уондерерс», став первой уругвайской командой, которая в официальном матче забила более 10-ти мячей. В тот год, однако, чемпионом стал клуб «Насьональ», который победил и в следующем сезоне.

В 1904 году чемпионат не разыгрывался из-за гражданской войны в Уругвае, но на следующий год и в 1907 году команда вновь была лучшей на уругвайской земле. Но, несмотря на эти успехи, у команды проявились первые проблемы. В. Бейн, президент клуба, отказался от занимаемой должности, став первым президентом, ушедшим в отставку, он мотивировал это тем, что содержание команды экономически невыгодно и сулит лишь одни проблемы из-за фанатов, которые в поездках на гостевые матчи бесчинствовали в поездах, доставляя ощутимый урон железнодорожной компании.

В 1908 году клуб в знак протеста против календаря чемпионата покинул УАФ, но, тем не менее, вернулся в чемпионат Уругвая. В тот год болельщики команды сожгли вагон, в котором ехали соперники СУРККа После окончания чемпионата Уругвая 1911 года, было решено реформировать СУРКК, включая смену состава команды (вместе с административным аппаратом клуба, в который предлагалось вводить не только работников железной дороги) и переименовать команду на «СУРКК Пеньяроль» Негласно болельщики уже давно называли этот клуба «Пеньяролем», это же название зачастую использовалось и в афишах, билетах, рекламных постерах и так далее. В июне 1913 года это предложение было отвергнуто руководящим составом клуба. Главным мотивом было ограничение насилия болельщиков, которое следовало за командой по мере её поездок по стране. СУРКК решает расформировать футбольную секцию клуба, став исключительно крикетным, но уже 15 ноября 1913 года, по просьбе болельщиков и части группы управления командой, в основном уругвайцев, которая была недовольна выбором в пользу крикета и решила самостоятельно продолжить функционирование клуба, футбольная секция не закрылась, но отделилась от клуба и сменила название на «СУРКК Пеньяроль», который через год был официально сменён на «Клуб Атлетико Пеньяроль». «Пеньяроль» является правопреемником «Сентрал Уругвай Рейлвей Крикет Клуба», вместе с тем, британцы, которые составляли небольшую часть команды, а также несколько уругвайцев, включая Карлоса Скароне, не захотели играть в реформированном клубе.

При этом социальные партнёры клуба СУУРКК, отказались признавать «Пеньяроль» правопреемникам команды,, из-за того, что в название отсутствовал термин «железнодорожный», указывавший историю возникновения команды. Клуб выбрал новых должностных лиц и принял устав команды, которого ранее не было. Эти действия вызвали протесты бывших работников СУРККа, которых до голосования просто не допустили, включая президента СУУРКа Дэвиса и секретатаря клуба Льюиса, так в клубе образовалось двоевластие. После чего новые должностные лица отправили в Уругвайскую футбольную лигу (ныне — Ассоциация футбола Уругвая) 16 января 1914 года документ, согласно которому СУУРК меняет название на «Пеньяроль», но не подписанный президентом Дэвисом, УФЛ документ приняла и отправила ответ с поздравлениями Абелардо Вескови, президента лиги.

Часть футбольной общественности Уругвая (в основном болельщики «Насьоналя») утверждало, что СУРКК просуществовал до 1915 года, так как по документам, в то время когда «Пеньяроль» уже проводил свои матчи, Железнодорожная британская компания платила арендную плату за домашнее поле СУРККа, не желая давать возможность играть на поле другой команде, хотя самой команды уже в 1914 году у железнодорожников не было. Хотя существуют некоторые данные, что команда СУРКК провела около 4 товарищеских матчей в Ривере в 1914—1915 годах, в частности 6 апреля 1914 года и 14 июля 1914 года. Окончательно клуб под названием «Сентрал Уругвай Рейлвей Крикет Клуб» исчез в 1915 году, когда всё его имущество было отдано в дар Британской больнице. Последний официальный документ «Сентрал Уругвай Рейлвей Крикет Клуб» был опубликован 31 января 1915 год, он состоял из финансового отчёта за год.

Награды

Национальные трофеи

• Чемпион Уругвая: 1900, 1901, 1905, 1907, 1911
• Кубок Конкуренции (Уругвай): 1901, 1902, 1904, 1905, 1907, 1909, 1910
• Кубок Славы (Уругвай): 1907, 1909, 1911

Международные трофеи

• Кубок Славы Коусиньер: 1909, 1911

Ссылки

• [www.tenfieldigital.com.uy/servlet/hasfcheq?0,1,1%2F15%2F,1,1,37 Статья на tenfieldigital.com.uy]
• [capenarol.com.uy/sitio/index.php?option=com_content&task=view&id=13&Itemid=41 Статья на capenarol.com.uy]
• [todonacional.blogspot.com/2007/12/quien-gan-ms-en-el-ftbol-uruguayo.html Статья на blogspot.com]
• [mobilehomepages.de/go/sites/mview/morocha/14699519 Статья на mobilehomepages.de]
• [zonacarbonera.net/sitio/index.php?view=article&catid=84%3Adecano&id=74%3Adecano&tmpl=component&print=1&page=&option=com_content&Itemid=87 Официальные заголовки газет на zonacarbonera.net]
• [www.bolsomania.org/Entrar/Historia/decanato.htm Статья на bolsomania.org]
• [www.auf.org.uy/historia.aspx Статья на auf.org.uy]
• [nacionalsoseldecano.wordpress.com/8-actos-posteriores-a-la-fundacion-anos-1913-a-1915/ Официальные документы и акты прессы между 1913 и 1915 годами]
• [www.manyacapo.com/index.php/club-atletico-penarol/historia-de-penarol/los-comienzos.html?tmpl=component&print=1&page= Статья на manyacapo.com]
• [www.nacionaldigital.com/biblioteca/informe_sobre_decanato/capitulos_decanato/capitulo4.htm Устав при основании Сентрал Уругвай Рейлвей Крикет Клуб]

См. также

• Пеньяроль

Отрывок, характеризующий Сентрал Уругвай Рейлвей Крикет Клуб

В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.