Цагаев, Алан
 Алан Цагаев | |
| Личная информация | |
|---|---|
| Пол |
мужской |
| Полное имя |
Алан Константинович Цагаев |
| Гражданство | |
| Специализация |
до 105 кг |
| Дата рождения |
13 сентября 1977 (46 лет) |
| Место рождения | |
| Тренер | |
Алан Константинович Цагаев (осет. Цагъати Къостики фурт Алан, род. 13 сентября 1977, Владикавказ, РСФСР, СССР) — болгарский тяжелоатлет. Двукратный Чемпион Европы 2002 и 2004 годов.
Серебряный призёр Олимпийских игр в Сиднее.
Биография
Один из сильнейших штангистов мира в категории до 105 кг. Родился в Северной Осетии, относится к этногруппе дигорцев. Уехал из родного Владикавказа искать счастья в Болгарию, так как его принципиально не включали в состав нашей национальной команды. В Болгарии ему создали прекрасные условия, и на Играх-2000 Алан завоевал серебряную медаль в первом тяжелом весе.
Стал победителем международного турнира "Три богатыря", прошедшего по системе Синклера (при подсчете очков учитываются вес штанги и вес атлета), поднявши при собственном весе 104,45 кг в рывке 185 кг, в толчке - 232,5 кг и набравший 441,50 балла. Перед Олимпиадой в Афинах его считали одним из главных претендентов на олимпийское золото, но, из-за травмы, Цагаев от поездки в Афины был вынужден отказаться.
Напишите отзыв о статье "Цагаев, Алан"
Ссылки
- [www.ossetians.com/rus/news.php?newsid=516 Профиль на сайте Осетины]
Отрывок, характеризующий Цагаев, Алан
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
