Цаган-Усун
| Село
Цаган-Усун 
|
Цага́н-Усу́н (бур. Сагаан уhан — «белая вода») — село в Джидинском районе Бурятии. Входит в сельское поселение «Ёнхорское».
Содержание
География
Расположено в 19 км к юго-востоку от центра сельского поселения, села Ёнхор, на левом берегу реки Селенги, в 2 км от границы с Монголией. В этих местах находятся гуннские захоронения и произрастает сибирский абрикос.
Ближайшие железнодорожные станции — Наушки (9 км к юго-востоку), Хужир (25 км к северо-востоку).
Климат
Климат — резко континентальный. Средняя температура летом — +21,5°С, зимой — -30°С, среднегодовая температура — −1,6°С. Годовая сумма осадков не превышает 200 мм в год.
История
XVIII век
Село основано как пограничный караул после подписания Буринского договора (1727) казаками, поселёнными здесь для охраны границы с империей Цин.
В 1727 году Цаган-Усунский караул состоял из десяти бурятских юрт и одного русского казака с товарищами[2].
Официально караул был учреждён графом С. Л. Рагузинским в 1728 году. В расписании от 1840 года в Цаган-Усунском карауле значилось 10 русских казаков нижних чинов и 20 инородцев нижних чинов, охранявших 9 вёрст пограничной линии и 3 версты вглубь границы. Караул относился к Троицкосавской дистанции Харацайского отделения[3].
XIX век
С 1851 года, с образованием Забакальского казачьего войска, Цаган-Усунская станица находилась в ведении Троицкосавского пограничного управления и относилась к 1-му войсковому отделу. В станицу входили поселения: Дюрбенский хутор, Убур-Селенгинский, Джидинский Енхор.
В 1867 году построена Цаган-Усунская Николаевская миссионерская церковь. Престол в храме во имя святого Николая Чудотворца освящён 18 июля 1867 года. На колокольне было 4 колокола: один праздничный, большой, весом 4 пуда, остальные три — повседневные, весом 3, 4 и 9 пудов. При церкви была библиотека, в которой находились богослужебные книги в кожаных, бархатных переплётах, изданные в Московской синодальной типографии.
В 1875 году было основано Цаган-Усунское приходское училище. По данным 1881 года оно помещалось в наёмном доме, с оплатой в 37 рублей в год. На содержание училища отпускалось в год: из Государственного казначейства — 225 руб., из средств станичного общества — 162 руб. Затем училище было преобразовано в приходскую школу.
XX век
В 1929 году цаган-усунцы создали коммуну «Красный пахарь», которая просуществовала полгода, а затем была преобразована в колхоз имени Фрунзе.
В 1935 году село Цаган-Усун вошло в состав Джидинского аймака.
В 1953 году решением исполкома Джидинского аймачного совета депутатов трудящихся близлежащие хозяйства были объединены в крупную артель имени Маленкова с центром в селе Ёнхор. В конце 1959 года артель преобразовали в совхоз «Октябрьский» с центром в Дырестуе. В его состав вошли отделения сёл Дырестуй, Зарубино, Ёнхор, Цаган-Усун и улуса Галын Очи.
Управляющим Цаган-Усунским отделение № 4 был назначен С. Ф. Хороших, уроженец Ёнхора. Под его руководством в Цаган-Усуне были построены 30 частных жилых домов, 12 двухквартирных. В хозяйстве возросло поголовье скота, расширились посевные площади, была пасека, кузница, мельница, пилорама, дизельный электрогенератор. В селе работали начальная школа, фельдшерский пункт, клуб.
Затем Цаган-Усун стал отделением совхоза «Откормочный», на базе которого был создан совхоз «Джидинский». Его директором был Н. В. Бухольцев. Под его началом в селе построены школа и гостиница.
В 1990-е годы совхоз «Джидинский» стал подсобным хозяйством Восточно-Сибирской железной дороги. В этот период в Цаган-Усуне были построены новые жилые дома, открылась средняя школа. Затем хозяйство было преобразовано в СПК «Джидинский», который просуществовал до 2007 года.
До 2012 года село образовывало Цаган-Усунское сельское поселение. С 2012 года Ёнхорское и Цаган-Усунское сельские поселения объединены в сельское поселение «Ёнхорское»[4].
Население
| Численность населения | |
|---|---|
| 2002[5] | 2010[1] |
| 384 | ↘276 |
В начале 1960-х годов было около 65 дворов (семей) и до 300 человек всего населения, в начале 1970-х уже было до 100 дворов (семей) и свыше 400 человек.
В настоящее время в селе проживает 304 человека, из них старше 18 лет — 204 человека.
Инфраструктура
- Основная общеобразовательная школа
- Фельдшерско-акушерский пункт
- Почта на дому
- Пограничная застава
Экономика
Жители села заняты в аграрном секторе, в основном в животноводстве. Большинство населения живёт за счёт личных подворий, а часть работает в посёлке Наушки Кяхтинского района, до которого 9 км через реку Селенгу.
Объекты культурного наследия (памятники истории и культуры)
Стоянка Херексурин Ури (палеолит). Находится в 10 км северо-восточнее с. Цаган-Усун, к юго-западу от г. Махай по северо-восточному склону оврага, расположенного в северо-западной части террасы р. Селенги.
Могильник I. Пункт I падь Бургастай (Круглая городьба) (II—I тыс.до н. э.). Находится в 2,5 км к северо-востоку от с. Цаган-Усун в пади Бургастай (Круглая городьба), начинаются в 25-30 м восточнее края пашни на протяжении 3 км вглубь пади в северо-западном направлении.
Могильник II (Красная глина) (II—I тыс.до н.э). Находится в 7-8 км от с. Цаган-Усун, в 9-10 км по дороге от Енхора в Цаган-Усун, севернее дороги в урочище Красная глина у подножия скалистой гряды на южном склоне.
Напишите отзыв о статье "Цаган-Усун"
Литература
- Асалханов И. А. Исследования и материалы по истории Бурятии /Улан-Удэ, 1968 г. — 220 стр./
- Асалханов И. А. Исследования и материалы по истории Бурятии /Улан-Удэ, 1973 г. — 173 стр./
- Андреев И. Г. и др. Краткое пособие по истории России и Бурятии /Улан-Удэ, 1993 г. — 135 стр./
- Залкинд Е. М. Из истории народов Бурятии /Улан-Удэ, 1962 г. — 191 стр./
- Залкинд Е. М. и др. Очерки истории культуры Бурятии /Улан-Удэ, 1974 г. — 645 стр./
- Лубсанов Д. Д. Кяхте — 250 лет /Улан-Удэ, 1979 г. — 101 стр./
- Спектор М. М. Кяхте — 250 лет /Кяхта, 1977 г. — 71 стр./
- Цаганов М. Д. Амар сайн, земля Джидинская! — 1999 г. — 69 стр.
- Я познаю мир./ Детская энциклопедия. История/ М. ТКО «АСТ», 1996 г. 507 стр.
- Историко-культурный атлас Бурятии /М., «Дизайн. Информация. Картография» 2001 г. — 679 стр./
Примечания
- ↑ 1 2 std.gmcrosstata.ru/webapi/opendatabase?id=VPN2002_2010L Всероссийские переписи населения 2002 и 2010 годов
- ↑ Буссе Ф. Забайкальское инородческое войско. Исторический очерк // Протоколы общего собрания Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Императорского Русского географического общества, заседания 28 сентября и 10 октября 1895 года. — Стр. 56.
- ↑ Буссе Ф. Забайкальское инородческое войско. Исторический очерк // Протоколы общего собрания Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Императорского Русского географического общества, заседания 28 сентября и 10 октября 1895 года. — Стр. 63.
- ↑ [www.baikal-daily.ru/news/19/36223/?sphrase_id=1335155 Народный Хурал Бурятии со второй попытки объединил два села в Джидинском районе]
- ↑ std.gmcrosstata.ru/webapi/opendatabase?id=vpn2002 Всероссийская перепись населения 2002 года
Ссылки
- [admdzd.sdep.ru/ Официальный сайт муниципального образования «Джидинский район»]
- [xn--90ahkamspdoi7k.xn--p1ai/rem.php?read_stor=146 Страница села Цаган-Усун на сайте «Родное село»]
- Дюрбены — местность близ села Зарубино Джидинского района Бурятии
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Цаган-Усун
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
