Цадик
Цади́к (ивр. צדיק, то есть праведник) — в иудаизме и особенно в хасидизме: благочестивый, безгрешный человек (святой), пользующийся особым расположением Бога, духовный вождь хасидской общины[1].
Изначально цадикам не отводилась особая роль в религиозной иерархии. Ими могли быть обычные люди, которые соблюдали заповеди Торы. При этом цадик не мог быть неграмотным или неучем в вопросах религии (не знающий Торы цадик — нонсенс). Согласно легендам цадику нельзя было причинить вред, ибо он находился под непосредственным покровительством Бога. Цадик также как бы освящал ту землю, в которой жил, посему цадик служил талисманом места, отвращая от города наказание Бога (ср. Быт. 18:28). Позднее цадикам начали приписывать экстрасенсорные способности, особый дар целительства и особую силу молитв (таковым считался Бешт).
В хасидизме цадики превращаются в духовных лидеров (ребе), к которым идут за советом, у которых просят молитв и благословения. Хасид был обязан посещать цадика в определенные дни, в первую очередь — во время праздников и десяти дней покаяния, а также иногда по субботам. Целую концепцию цадикизма разработал Элимелех из Лежайска. Предполагалось, что раввин должен быть цадиком, а цадик раввином. В отличие от христианских монахов и аскетов, цадики жили в миру (хотя нередко и странствовали) и обзаводились семьями. Они даже основывали целые династии, а после их смерти их могилы становились местами паломничества. Такие могилы находятся в Бердичеве, Умани и Чернобыле[2].
Имена цадикам давали по названию местечек, где происходила их деятельность, с прибавлением почетного титула: ребе (учитель) или магид (проповедник) . Например, Любавичский Ребе, Ружинский Ребе, Рыбницкий Ребе или Коженицкий магид.
Митнагдим с одной стороны и маскилим с другой обличали «поклонение человеку» в хасидизме и использование религиозной власти в корыстных целях.
См. также
Напишите отзыв о статье "Цадик"
Примечания
- ↑ [www.eleven.co.il/article/14584 Цаддик] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- ↑ [pripyat.com/ru/photo_gallery/chernobyl/1/2440.html Могила Цадика Менахем Нахум]
Ссылки
- [jhist.org/teacher/12_267.htm Цадик. Тридцать шесть скрытых святых]
- [phljnet.org/cadikizm.html Цадикизм]
Отрывок, характеризующий Цадик
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
