Цаишский кафедральный храм Успения Пресвятой Богородицы
| Кафедральный храм | |
Цаишский кафедральный храм
ცაიშის საკათედრო ტაძარი | |
 Фотография храма | |
| Страна | Грузия |
| Конфессия |  Грузинская православная церковь
|
| Епархия | Зугдидско-Цаишская |
| Статус | Церковь и монастырь |
| Состояние | Действует |
Цаишский кафедральный храм Успения Пресвятой Богородицы — кафедральный храм Зугдидской и Цаишской епархии, место одной из древнейших епископских кафедр в Грузии.
В VI—VII веках на территории храма уже существовала епископская кафедра. В списке епископских кафедр 602—610 годов упоминается Цаишская епархия в Лазике. Самым древним грузинским памятником, который упоминает Цаишское епископство, является надпись на каменном кресте X—XI веков, где возле имени царя Баграта упоминается и Цаишский епископ Ефрем.
Изначально паствой храма было население между Хобисцкали и Энгури, от Чёрного моря до Унагирского хребта. После того, как Драндский, Моквский и Бедийский епископаты были ликвидированы, население Самурзакано также стало частью паствы Цаишского епископа.
Современный купольный Цаишский храм был построен между XIII—XIV веками. Ранее на этом месте существовала бескупольная базилика X—XI веков. Известно, что с XI века до 1823 года было 20 Цаишских епископов, среди которых наиболее важны Малахия Гуриели (1612—1639) и Григол Чиковани (1777—1823).
Епископ Малахия известен тем, что после разрушительного землетрясения 1614 года полностью восстановил и обновил Цаишский храм. Епископ Григол известен тем, что сумел заручиться поддержкой Кации III Дадиани и вернуть церкви отнятые феодалами земли. Кроме того, он построил вокруг церкви стену и колокольню. В 1823 году Российское правительство ликвидировало Цаишское и другие мерельские епископства. С тех пор до 1879 года здесь был монастырь. Монастырь был одним из главных мест распространения образования, так как при нём функционировала школа.
С приходом большевиков в Грузию, монастырь был закрыт и заброшен. В 1989 году, с благословения Католикос-патриарха Грузинского Илии II, монастырь был восстановлен. С 1989 года до своей кончины храмом заведовал дьякон Амиран Шенгелия, который похоронен возле южных врат. На сегодняшний день предстоятелем храма является дьякон Забулон Кобалиа.
Напишите отзыв о статье "Цаишский кафедральный храм Успения Пресвятой Богородицы"
Литература
- გ.კალანდია «ოდიშის საეპისკოპოსოთა ისტორია» (ცაიში, ბედია, მოქვი, ხობი). თბ. 2004 (Г.Каландиа; История Одишского Епископства; (Цаиши, Бедиа, Мокви, Хоби); Тбилиси, 2004)
Отрывок, характеризующий Цаишский кафедральный храм Успения Пресвятой Богородицы
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
