Цай Юаньпэй

Цай Юаньпэй 蔡元培<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Цай Юаньпэй</td></tr>
министр просвещения Китайской республики
3 января 1912 — 14 июля 1912
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Фань Юаньлянь
Рождение:	11 января 1868(1868-01-11) Шаосин, пров. Чжэцзян, Династия Цин
Смерть:	5 марта 1940(1940-03-05) (72 года) Гонконг

Цай Юаньпэй (кит. 蔡元培, пиньинь: Cài Yuánpéi) (11 января 1868, Шаосин, Чжэцзян, Династия Цин — 5 марта 1940, Гонконг) — китайский государственный деятель, учёный, переводчик и педагог. Министр просвещения Китайской республики, основатель и первый президент Академии Синика (англ. Academia Sinica), ректор Пекинского университета.

Биография

Родился 11 января 1868 года в уезде Шаосин провинции Чжэцзян Государства Великая Цин в семье банковского служащего.

В 22 года получил степень цзиньши и стал членом академии Ханьлинь.

В 1907 году поехал в Германию и поступил в Лейпцигский университет, где изучал философию, эстетику, антропологию и экспериментальную психологию. Занимался переводами с немецкого на китайский.

В 1911 году вернулся в Китай.

С 3 января по 14 июля 1912 года был министром просвещения Китайской республики. Сыграл решающую роль в проведении реформы образования в 1912, способствовал развитию в Китае женского образования. Подал в отставку из-за неодобрения политики Юань Шикая.

В 1913 году уехал во Францию, где занялся изучением французского языка, а также помогал в организации Китайско-французской образовательной ассоциации.

В 1916 году вернулся в Китай, где занял пост ректора Пекинского университета, который занимал до 1926 года.

В 1928 году принял участие в создании Академии Синика и стал её первым президентом.

В 1936 году заболел и отошёл от общественной жизни.

Ушёл из жизни 5 марта 1940 года в Британском Гонконге.

Отрывок, характеризующий Цай Юаньпэй

– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]