Цако, Кристина

Кристина Цако

Персональные данные
Представляет	Венгрия Венгрия
Дата рождения	17 декабря 1978(1978-12-17) (45 лет)
Место рождения	Будапешт, Венгрия
Рост	155 см
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не участвовала в соревнованиях по Новой системе судейства

Кристина Цако (венг. Czakó Krisztina; род. 17 декабря 1978, Будапешт, Венгрия) — фигуристка из Венгрии, серебряный призёр чемпионата Европы 1997 года, семикратная чемпионка Венгрии 1992—1998 годов, серебряный и бронзовый призёр чемпионатов мира среди юниоров в женском одиночном катании. Участница Олимпиад 1992, 1994 и 1998 годов. Завершила любительскую карьеру в 1999 году в Словакии на зимней Универсиаде.

Спортивные достижения

Соревнования/Сезоны	1991-92	1992-93	1993-94	1994-95	1995-96	1996-97	1997-98	1999-00
Зимние Олимпиады	23		11				WD
Чемпионаты мира	17	15	12	23	11	7
Чемпионаты Европы	16	6	6	8	6	2	5
Чемпионаты мира среди юниоров	25	7	2	3
Чемпионаты Венгрии	1	1	1	1	1	1	1
Skate Canada International			4	1	7
Trophée Lalique				7	6	5	5
Cup of Russia					6
Nations Cup						5
Finlandia Trophy						3
Мемориал Карла Шефера		8	1	2	1	8		2
Мемориал Ондрея Непелы					1
European Youth Olympic Festival				3

• * WD = Снялась с соревнования

См. также

• Чемпионат мира по фигурному катанию среди юниоров 1992
• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1992 — одиночное катание (женщины)
• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1994 — одиночное катание (женщины)

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/cz/krisztina-czako-1.html Кристина Цако] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [czakrisz.dnsalias.com/ Кристина Цако]

Отрывок, характеризующий Цако, Кристина

– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.