Цани де Ферранти, Марко Аурелио
| Марко Аурелио Цани де Ферранти Marco Aurelio Zani de Ferranti | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
Марко Аурелио Цани де Ферранти (итал. Marco Aurelio Zani de Ferranti) — итальянский классический гитарист, скрипач, композитор и поэт. Дед британского инженера Себастьяна де Ферранти.
Содержание
Биография
Родился 6 июля 1800 или 1802 года в Болонье в семье Цани. С детства учился игре на скрипке. В возрасте 12 лет был вдохновлён игрой Никколо Паганини и старался освоить виртуозную технику. С 16 лет Цани де Ферранти гастролировал по странам Европы. С 1818 года стал выступать как гитарист.[1] В начале 1820 года жил в Париже, затем приехал в Санкт-Петербург, где жил до 1824 года. В Петербурге концертировал в качестве гитариста, одновременно служил библиотекарем у сенатора П. В. Мятлева, затем секретарём у Нарышкина.[2] В Петербурге сделал стихотворный перевод «Поэтических раздумий» Альфонса де Ламартина на итальянский.
В дальнейшем гастролировал в Гамбурге и Брюсселе (1825), Париже (1826), Лондоне (1827). С 1827 года жил в Брюсселе, где совершенствовался в игре на гитаре, с 1846 года преподавал в Королевской консерватории, служил у короля Леопольда I и получил титул «гитариста короля Бельгии»[3]. В 1836 г. опубликовал отдельным изданием поэму на смерть Марии Малибран. В поздние годы жизни гастролировал в Нидерландах, Франции, Великобритании, Северной Америке (вместе со скрипачом Эрнесто Сивори), Бельгии (до 1852 года). В 1855 году вернулся в Италию[4] и остаток жизни провёл в Пизе, где занимался литературным трудом. Скончался 28 или 29 ноября 1878 года.
Творчество
Гастролируя по странам Европы, Цани де Ферранти получил звание первого гитариста своего времени.[4] Его творчество высоко ценили Паганини и Гектор Берлиоз[1], а также Александр Дюма-отец[3].
Игра Цани Де Ферранти отличалась изысканностью, выразительностью и виртуозностью техники исполнения. Особенно мастерски исполнял приёмы глиссандо и портаменто; использовал аппликатуру.[3] Среди сочинений Цани де Ферранти концерт для гитары с оркестром, пьесы для гитары соло — фантазий на оперные темы, «Рондо фей», 6 ноктюрнов, каприса, дивертисмента.
Напишите отзыв о статье "Цани де Ферранти, Марко Аурелио"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.musdic.ru/html/c/cani-de-ferranti.html Цани де Ферранти в словаре музыки]. Музыкальный энциклопедический словарь (1990). Проверено 12 января 2011. [www.webcitation.org/693yHl1w5 Архивировано из первоисточника 11 июля 2012].
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/28930/%D0%A4%D0%B5%D1%80%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8 Ферранти, Марко Аврелио]. Большая биографическая энциклопедия (2009). Проверено 12 января 2011. [www.webcitation.org/693yIiILS Архивировано из первоисточника 11 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Музыкальная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1982. — Т. 6. — С. 103-104. — 1005 с.
- ↑ 1 2 Соловьёв Н. Ф. Ферранти, Марк-Аврелий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Музыкальная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1982. — Т. 6. — С. 103-104. — 1005 с.
Отрывок, характеризующий Цани де Ферранти, Марко Аурелио
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
