Цао Ин
| Цао Ин |
Жунфэнь Шэн (Китайский: 盛峻峰; пиньинь: Shèng Jùnfēng; 23 марта, 1923 — 25 октября 2015), более известный под псевдонимом Цao Ин (китайский: 草婴/草嬰; пиньинь: Yīng Cǎo), китайский переводчик произведений русских и советских писателей. Наибольшую известность ему принёс перевод на китайский язык полного собрания сочинений Льва Толстого. Цао также переводил Михаила Шолохова и Андрея Платонова.[1]
Биография
Родился в обеспеченной семье в округе Чжэньхай провинции Чжэцзян в 1923 году, его дед и отец были врачами. Его мать, Сюй Shujuan (徐书卷), была дочерью знатного семейства. Его старший двоюродный брат по матери, Сюй Сюй (徐訏), был писателем. Жунфэнь Шэн обучался в Наньтуньском сельскохозяйственном техникуме (南通农学院).[1]
В декабре 1937 года, в возрасте до 14 лет, во время Второй китайско-японской войны, он переехал в Шанхай вместе с семьей .
Начал изучать русский язык в 1938 году. Вначале брал частные уроки у русской домохозяйки, позже занимался под руководством Цзян Чуньфана, который к тому времени был уже состоявшимся переводчиком, а позже стал известен как создатель Большой китайской энциклопедии.
В 1941 году, в возрасте 18 лет, начинает сотрудничать с еженедельником Шидай (时代) в качестве переводчика. Он принимает псевдоним Цао Ин (草 цао — трава, 婴 ин — младенец, «молодая трава»). Шэн так объяснял выбор псевдонима: «Я простой человек, занимаюсь простым делом. Имя Цао Ин я взял себе, когда профессионально приступил к переводам. Я надеюсь, что приобрету „дух травы“. Как я думаю, можно быть ничтожным, как трава, и при этом не бояться огня и возрождаться вновь и вновь.»[2]
Его первый перевод — рассказ Андрея Платонова «Старик». В период 1945—1951 годов работал в издательстве Шидай в качестве редактора и переводчика, с 1956 года — сотрудник Шанхайского союза писателей.
Во время культурной революции был заклеймён как «агент Шолохова» и «ревизионистский Советский шпион», подвергся травле и был выслан на каторжные работы.[3]
Цао Ин был реабилитирован после прихода к власти Дэн Сяопина. Занимал пост вице-президента Китайского Союза Переводчиков, президента Шанхайского Союза Переводчиков, вице-президента Шанхайского Союза Писателей. Являлся профессором Восточно-китайского педагогического университета и Сямэньского Университета.
Цао Ин потратил 20 лет (1978—1998) на перевод Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого на китайский язык. Он также перевел многие произведения Михаила Шолохова, включая роман «Тихий Дон».
Цао Ин был принят в Союз Писателей РФ в 2006 году.
Умер в Шанхае 25 октября 2015 года в возрасте 93 лет.[4]
Напишите отзыв о статье "Цао Ин"
Примечания
- ↑ 1 2 [news.sina.com.cn/c/sd/2010-05-14/155120273774.shtml 草婴的胜利] (in Chinese).
- ↑ [www.chinastudy.ru/news/show/id/312 Известный переводчик русской литературы Цао Ин » Новости » Русско-китайский фонд развития культуры и образования]. www.chinastudy.ru. Проверено 6 декабря 2015.
- ↑ [news.xinhuanet.com/video/2006-06/09/content_4667772.htm 央视专访《安娜卡列尼娜》译者草婴] (in Chinese).
- ↑ [english.cri.cn/12394/2015/10/25/3981s901029.htm «Revered Translator Cao Ying Dies at 93»]. cri.cn.
Отрывок, характеризующий Цао Ин
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
