Тамара (царица)

Тамара Великая დიდი თამარი<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Царица Грузии Грузии
1184 — 1209/1213
Царица Царей и Цариц, Абхазов, Картвелов, Ранов, Аланов, Овсов, Кахов и Армян, Властительница Ширванша и Шахинша, Всего Востока и Запада, Слава Миру сему и Вере, принесенной Мессией
Предшественник:	Георгий III
Преемник:	Георгий IV Лаша
Вероисповедание:	Православие, грузинская церковь
Рождение:	1166(1166)
Смерть:	1213(1213) Тифлис
Место погребения:	Гелатский монастырь
Род:	Багратионы
Отец:	Георгий III
Мать:	Бурдухан Аланская
Супруг:	1) Юрий Андреевич Боголюбский 2) Давид-Сослан
Дети:	от 2-го брака сын Георгий IV Лаша, дочь Русудан
Монограмма:

Тама́ра (1166 год—1213 год) — царица Грузии, с именем которой связан один из лучших периодов в истории Грузии — «золотой век грузинской истории».

Происходила из династии Багратионов и была дочерью Георгия III и царицы Бурдухан, дочери аланского царя Худана^{[неавторитетный источник? 3281 день]}.

Царица Тамара продолжала деятельность царя Давида IV Строителя и способствовала широкому распространению христианства по всей Грузии, строительству храмов и монастырей.

В православии причислена к лику святых, в русских житиях иногда именуется Тамарой Великой.

Царствование Тамары

Восшествие на престол

Тамара была коронована в Уплисцихе в качестве соправительницы своего отца в 1178 году. Это произошло сразу после мятежа принца Демны и клана Орбелиани, когда у царя не было наследника, и обстановка в стране была нестабильной. После смерти царя Тамара была повторно коронована в Гелатском монастыре (1184). Царица немедленно созвала собор для устранения неурядиц в церковной жизни и установления административного порядка. Отрешены были от кафедры недостойные архиереи, смещены злоупотреблявшие своей властью правители, церкви освобождены от повинностей, участь крестьян облегчена, водворён внутренний мир.

Первый брак

В 1185 году Патриарх, епископы и придворные единодушно решили найти мужа юной Тамаре, для поиска которого на Русь (ввиду общности православной веры) был отправлен купец Зоровавель, который познакомился с Георгием, сыном Андрея Боголюбского (он же — Юрий), «юношей доблестным, совершенным по телосложению и приятным для созерцания».

Все одобрили выбор жениха, но Тамара, не по возрасту рассудительная, заявила: «Как можно сделать такой необдуманный шаг? Дайте мне переждать, пока не увидите достоинства или недостатки его». Но придворные настояли на своем, вынудили у неё согласие и устроили свадьбу.

— Антон Поспелов

Через некоторое время опасения Тамары оправдались: согласно грузинским источникам, Георгий проявил себя пьяницей и совершал «много неприличных дел». Тамара на протяжении двух с половиной лет терпела пороки мужа и обращалась к нему через «достойных монахов, затем сама лицом к лицу принялась обличать его», однако Георгий лишь сильнее рассвирепел и стал совершать еще более пагубные поступки, и тогда Тамара, «проливая слезы, отправила его в изгнание, снабдив несметным богатством и драгоценностями». Изгнанный Георгий в 1187 году поселился в Константинополе.

После расторжения брака бывший супруг Тамары стал её врагом и с большим греческим войском двинулся из Константинополя в Грузию для возвращения потерянного престола. Сторонники Юрия заняли Кутаиси, и он был коронован во дворце Гегути, его сторонники совершали набеги до самого города Гори, но все же мятеж был подавлен. Юрий был повторно изгнан, его сторонники наказаны (клан Джакели лишен владений). Это произошло в 1191 году. Так как, будучи мужем Тамары и командуя войсками, Юрий освободил от мусульман Двин и многие другие армянские земли, то армянские источники, в отличие от грузинских, отзываются о нём очень благосклонно.

Второй брак

Почти сразу после первого изгнания Юрия Тамара вступает в новый брак — с другом детства, аланским царевичем Давидом Сосланом.

Укрепление грузинского государства

После этого Тамара открывает наступательную политику. Она завоёвывает Тавриз, Эрзерум, одерживает блестящую победу над султаном ардебильским. Шамкорская битва (1195) приносит ей громкую славу, отголоски которой слышатся в русском сказании об иверской царице Динаре. Победоносное её шествие завершается поражением (1203) Нукардина, султана алеппского.

Тамара была признана королём ("царицей") от Понта до Гургана (Каспия) и от Спер (линия от Трапезунда к Карсу) до Дербента, Хазаретии и "Скифии".

Девизом своего правления она провозгласила милость и правду: «Я отец сирых и судья вдов», — говорила Тамара.

Культурная жизнь

При её дворе собирается плеяда славных писателей, которые развили и усовершенствовали грузинский язык. Её правление ознаменовано поэтической деятельностью Шавтели и Чахруха, посвятивших «богоподобной царице» восторженные оды.

При ней создаётся светская романическая словесность в прозе, представителями которой являются Хонили, автор «Амиран Дареджаниани», и Саргис Тмогвели, переводчик персидской повести о Висе и Рамине. Наконец, в её царствование Шота Руставели написал поэму «Витязь в тигровой шкуре». Легендарная история, приписывающая Тамаре все замечательные храмы и крепости Грузии, недалека от истины: множество памятников искусства создано именно ею. Среди них — роскошный дворец Вардзиа, высеченный в скалах неподалеку от Ахалцихе, вмещающий в себе до 360 покоев. Христианство и гражданственность среди кавказских горцев распространялись благодаря энергии и заботам Тамары. Её имя с одинаковым благоговением передаётся в поэтических сказаниях различных народностей Кавказа.

Последние годы жизни. Кончина

Год смерти Тамары точно неизвестен, таковым считается 1209, 1210 или 1213-й. Смерть наступила от болезни, которая началась в резиденции Начармагеви. Тамара переехала в замок Агарани (предположительно современная Коджорская крепость) около Тбилиси, где и умерла. Её тело было перенесено в Мцхету, затем в Гелати, где и захоронено. Однако точное место захоронения не установлено и археологические исследования не дали результатов. Существует несколько альтернативных версий о месте её захоронения вплоть до предположения, что её похоронили в Палестине.

Царица Тамара в литературе и фольклоре

Житие

Грузинская православная церковь причислила Тамару к лику святых (см. ниже), по этой причине было написано житие царицы Тамары.

Образ в грузинской поэзии

Шота Руставели так писал о Тамаре:

«…Лев, служа Тамар-царице, держит меч её и щит.
Мне ж, певцу, каким деяньем послужить ей надлежит?
Косы царственной — агаты, ярче лалов жар ланит.
Упивается нектаром тот, кто солнце лицезрит.

Воспоем Тамар-царицу, почитаемую свято!
Дивно сложенные гимны посвящал я ей когда-то.
Мне пером была тростинка, тушью — озеро агата.
Кто внимал моим твореньям, был сражен клинком булата…»

Вся знаменитая поэма «Витязь в тигровой шкуре» была посвящена поэтом своей царице:

«…Мастерство, язык и сердце мне нужны, чтоб петь о ней.
Дай мне силы, вдохновенье! Разум сам послужит ей…»

Вообще, поэты-современники царицы восхваляли её ум, красоту и прочие достоинства (кротость, трудолюбие, послушание, религиозность), не скупясь на эпитеты. «Всё царствование Тамары окружено поэтическим ореолом».

Народные предания

В «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» было зафиксировано народное поверье, согласно которому Тамара не умерла, а «спит в золотой колыбели; когда дойдет до неё голос людской скорби, она проснется и вновь воцарится», поверье поддерживалось отсутствием точных указаний на местонахождение её могилы. Там же отмечалось, что грузинские горцы воспринимают Тамару как святую целительницу всех недугов.

Современная художественная проза

Жизнь царицы Тамары и её борьба с владетельными князьями описаны в историческом романе Александры Воиновой «Тамара и Давид», в котором отражена значительная эпоха истории Грузии — рубеж XII—XIII столетий, когда древняя Грузия (Иверия) достигла наивысшего расцвета своей государственной, хозяйственной и культурной жизни.

Поздний миф о любовниках

В России ходит миф о том, что у Тамары будто бы были любовники, которых она убивала и бросала тела в Терек, однако это именно миф, причём весьма поздний. Впервые сюжеты грузинской истории и грузинские легенды стали известны в России из мемуаров Жака Шардена, который никаких любовников Тамары не упоминает. Нет этой темы и у Пушкина. Она появляется у Лермонтова в стихотворении «Тамара» 1841 года, где упоминается — без каких-либо уточнений — некая «царица Тамара», когда-то будто бы жившая в башне на берегу Терека, в Дарьяльском ущелье.

Имеется объяснение, согласно которому Лермонтов отразил грузинскую легенду о коварной княжне Дарье, которой якобы принадлежал Дарьяльский замок, имя же мифической княжны отразило название ущелья: Дарьял — Дарья. Легенду, сюжетно совпадающую со стихотворением, привёл в своей книге «Voyage dans la Russie meridional…» французский путешественник Ж.-Ф. Гамба.

Имеется также предположение, что этот сюжет — переиначенная история, связанная с Тамарой Имеретинской, женой картлийского царя Луарсаба I, известной своим плохим характером. Она жила в XVII веке и соединяла в себе редкую красоту и вероломство.

Впоследствии этот миф растиражировал Маяковский.

Родословная Тамары

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Родословная Тамары Великой

16. Георгий II, царь Грузии.

8. Давид IV Строитель, царь Грузии

17. царевна Елена

4. Деметре I, царь Грузии

18. Кюрике II, царь Лори

9. Русудан Армянская

19. N. N.

2. Георгий III, царь Грузии

20. N. N.

10. N. N.

21. N. N.

5. царевна Тамара

22. N. N.

11. N. N.

23. N. N.

1. Тамара Великая

24. Дорголел Великий, царь Алании.

12. Росмик, царь Алании.

25. N. N.

6. Худдан, царь Алании.

26. N. N.

13. N. N.

27. N. N.

3. Бурдухан Аланская

28. N. N.

14. N. N.

29. N. N.

7. N. N.

30. N. N.

15. N. N.

31. N. N.

Церковное почитание

В православии царица Тамара причислена к лику святых, в русских житиях именуется Тамарой Великой. Церковная память царицы Тамары отмечается 1 (14) мая, а также в Неделю жён-мироносиц (переходящее празднование, в 2015 году приходится на 26 апреля).

Иная память

• В честь царицы Тамары назван астероид (326) Тамара, открытый в 1892 году.
• Имя царицы Тамары носит Аэропорт имени Царицы Тамары, расположенный вблизи посёлка Местиа.

Литература

Тамара // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [travelgeorgia.ru/85/ Эпоха царицы Тамары]

Отрывок, характеризующий Тамара (царица)

Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?