Царицынский уезд
|
Царицынский уезд
|
Царицынский уезд — административно-территориальная единица Российской империи и РСФСР, существовавшая в 1780—1928 годах. Уездный город — Царицын.
Содержание
География
Географическое положение
Царицынский уезд занимал южную часть Саратовской губернии.
Расположен узкой полосой от 20 до 60 вёрст (21—64 км) ширины и до 180 вёрст (192 км) в длину вдоль правого, возвышенного берега Волги, составляющего его восточную границу.
Занимал площадь 6 795,3 кв. вёрст (708 070 дес. или 7 733,7 км²).
Рельеф
Поверхность — плоская возвышенность, прорванная балками, направляющимися к pекам Волге на восток и к Иловле на западе. Общий склон к югу.
Самые высокие пункты на севере уезда достигают 722 фт. (220 метров) — Романовка, наиболее низкие места расположены на юге, близ колонии Сарепты — 361 фт. (110 м) над уровнем Волги, поверхность воды которой на всем протяжении уезда ниже уровня моря — у Царицына на 49 фт. (15 м).
Полезные ископаемые
Местами добывается жерновый камень.
У колонии Сарепты имеются горько-соленые минеральные воды Екатерининские.
Климат
Климат Царицынского уезда степной континентальный.
| Климат Царицынского уезда | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Зима* | Весна | Лето** | Осень | Год |
| Продолжительность, дней | 131 | 44 | 129 | 61 | 365 |
| Средняя температура,*** °C | −8,6 | +6,1 | +22,2 | +8,0 | +7,0 |
| Норма осадков, мм | 280 | ||||
| Источник: Царицын // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. | |||||
* (когда суточная темп. ниже 0 °С)
** (темп. выше +15 °С)
*** (в Царицыне)
Царицанский уезд самый теплый и самый сухой в губернии, на севере которой средняя годовая температура на 4 °C ниже царицынской (в Полянках Кузнецкого уезда +2,9 °С), а осадков выпадает почти вдвое больше (в Полянках — 528 мм).
Гидрография
В Волгу в пределах Царицынского уезда впадают небольшие речки: Балыклейка, Пролейка, Песковатка, Дубовка, Верхняя Мечётка и Нижняя Мечётка, Царица, Ельшанка, Сарпа.
Северо-запад уезда орошается рекой Иловлей (приток Дона), в которую впадает ряд незначительных речек.
Исключая Волги, все реки уезда несудоходны.
Почвы
Почва Царицынского уезда принадлежит к худшим в губернии.
Преобладают буроватые почвы южных сухих степей, а именно — каштановые суглинки, расположенные вдоль течения Волги и на юг уезда, среди которых островами разбросаны солончаковые пространства. На севере суглинистый чернозём. Склоны река Иловли имеют супесчаные почвы, а вдоль самой реки тянутся болотистые поймы, окаймленные с востока песками.
Растительность
Уезд по характеру своей поверхности принадлежит к типичным степным местностям.
Леса, растущие по горам и балкам Приволжья занимают всего 16 тыс. дес. (175 км²) или 2,3 % всей поверхности.
История
Уезд образован в 1780 году в составе Саратовского наместничества в результате реформы Екатерины Великой. С декабря 1796 по март 1797 — в составе Пензенской губернии.
В 1835 году заволжская часть уезда вошла в состав вновь образованного Царёвского уезда.
В сентябре 1918 года уезд вошёл в состав вновь образованной Царицынской губернии.
В 1925 году город Царицын был переименован в Сталинград, а уезд — в Сталинградский.
В 1928 году Сталинградский уезд был упразднён, его территория вошла в состав вновь образованного Сталинградского округа Нижне-Волжской области (позднее Нижне-Волжского края).
Население
Население по переписи 1897 года (без Царицына) — 105 058 (51 308 мужчин и 53 750 женщин). В самом Царицыне — 55,2 тысяч жителей (к 1902 году — 67 650 жителей).
По густоте населения Царицынский уезд занимает последнее место в губернии: на 1 кв. вер. приходится 23,7 жителей (считая и городское население), а во всей губернии — 47,2 жит. на 1 кв. вер. (20,8 и 41,5 соответственно человек на км²).
Главная масса населения — великороссы (80 %); затем идут малороссы (13 %) и великороссы, смешанные с малороссами (5 %); остальные 2 % состоят из немцев (колонистов), калмыков и др.
Кроме крестьян, в Царицынском уезде жило 5000 казаков Астраханского войска (в городе Царицыне, посёлке Дубовка и в 2 станицах).
Населённые пункты
Населенные пункты в уезде:
- город Царицын
- посёлок (с 1803 г. город) Дубовка (16 319 жит.)
- ещё 72 населённых пункта, в том числе:
- колония Сарепта (6000 жит.)
- 69 слобод и селений, заселенных крестьянами; из них более крупные:
- Липовка (4500 жит.)
- Песковатка (4000 жит.)
- Балыклей (4000 жит.)
- слобода Ольховка (3500 жит.)
Административное деление
На 1911 год Царицынские уезд состоял из 10 волостей, перечислены с севера на юг, а также землю астраханских казаков Дубовку, а так же уездный город Царицын[2]:
- Ольховка
- Липовка
- Романовка
- Александровка
- Балыклей
- Пролейка
- Малая Ивановка
- Песковатка
- Ерзовка
- Отрада
- Сарепта
Экономика
Землевладение
Ситуация с землевладением на 1887 год приведена в таблице.
| Собственник | Размер землевладений | |
|---|---|---|
| десятин | км² | |
| Казна | 68 977 | 754 |
| Удел | 2896 | 32 |
| Царицын | 26 520 | 290 |
| Дубовка | ||
| Церкви и монастыри | 2755 | 30 |
| Различные учреждения | 11 334 | 124 |
| Крестьяне в наделе | 327 978 | 3583 |
| Частные владельцы, в том числе: | 125 892 | 1375 |
|
| |
|
| |
|
| |
|
| |
| Всего | 566 353 | 6188 |
Сельское хозяйство
Земли
В таблице приведены данные по землям уезда.
| Тип земли | Площадь, дес. |
Площадь, га |
Площадь на душу мужского населения, дес./чел |
Площадь, % от общей |
|---|---|---|---|---|
| Удобная, в том числе: | 72 | |||
|
| |||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
|
| |||
| Неудобная | 28 | |||
| Всего | 100 |
Растениеводство
Система хозяйства переложная (господствующий оборот: залежь, пшеница, рожь по жниву без пара, яровое и снова залежь); по жниву сеют после одной вспашки, иногда только под борону; навоза почти не кладут. Сев вследствие сухости климата и малого количества влаги в почве весьма редок. В таблице приведены нормы высева различных культур.
| Культура | Норма высева | |
|---|---|---|
| пд. на 1 дес. | кг на 1 га | |
| Рожь | 3,7 | 55,5 |
| Пшеница | 4 | 60 |
| Овёс | 5,3 | 79,4 |
| Просо | 1 | 15 |
Реже, чем в Царицынском уезде, нигде в губернии не сеют.
По урожайности Царицынский уезд стоит в губернии на последнем месте. В таблице приведены данные по урожайности за за 20 лет (1881—1900 гг.), в среднем.
| Пшеница | Рожь | Просо | Овёс | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| пд. с 1 дес. | кг с 1 га | пд. с 1 дес. | кг с 1 га | пд. с 1 дес. | кг с 1 га | пд. с 1 дес. | кг с 1 га | |
| Царицынский уезд | 22 | 329,8 | 18 | 269,8 | 15 | 224,9 | 25 | 374,8 |
| Саратовская губерния | 28 | 419,7 | 40 | 599,6 | 26 | 389,7 | 30 | 449,7 |
В таблице приведены данные по площади под культурами в 1900 году.
| Культура | Площадь | |
|---|---|---|
| тыс. дес. | тыс. га | |
| Рожь | 56 | 61,2 |
| Пшеница | 66 | 72,1 |
| Овёс | 4 | 4,4 |
| Просо | 15 | 16,4 |
Из прочих растений в полях культивируются, более для местного потребления, лён, горох, картофель, ячмень, конопля и чечевица.
144 тыс. дес., или 97 % посевной площади, эксплуатируются крестьянами (96 тыс. дес. на надельной земле, остальные 48 тыс. дес. на арендуемой у частных владельцев).
В таблице приведены данные по посевным площадам во владении крестьян.
| тыс. дес. | тыс. га | В % от общей | |
|---|---|---|---|
| Всего | 144 | 157,3 | 97 |
| Крестьянами на надельной земле | 96 | 104,9 | |
| на арендуемой у частных владельцев | 48 | 52,4 |
В колонии Сарепте и окрестных селениях развита культура горчицы, которая здесь впервые была введена в конце XVIII веке по инициативе Императорского вольного экономического общества.
Бахчеводство распространено: под бахчами занято свыше 4 тыс. дес. (сильнее развито бахчеводство в губернии только в Камышинском уезде); разводят главным образом арбузы (лучшие — в сёлах Балыклее, Караваинке и в посёлке Дубовке) и дыни—дубовки.
Садоводство распространено особенно в прибрежных селениях по Волге; разводят на сбыт яблоки и вишни. Виноградарство значительно в кол. Сарепте (130 дес.) и пос. Дубовке. Виноград (астраханский) сбывается в ягодах; виноделия не существует.
Животноводство
Скотоводство развито, особенно среди малорусского населения и калмыков.
В 1900 году в Царицынском уезде насчитывалось:
- лошадей — 13 970
- крупного рогатого скота — 69 003 голов
- овец — 115 028
- свиней — 6023
- остального скота — 256
86 % всего скота принадлежат крестьянам.
Рыболовство
На плесе Волги к югу от Царицына главным занятием прибрежного населения является рыболовство.
Промышленность
Кустарные промыслы слабо развиты; из них более значительны ковровый (женский пром., в пос. Дубовке), шерстобойный, вязание из шерсти чулок,Носкиносков и варежек (с. Водяное), веревочный и портняжный.
Фабрик и заводов (1900 г.) в Царицынском уезде 462, с 2543 рабочими и производством на 6 370 000 руб.; из них более значительны лесопильни, мельницы и горчичные заводы (производство горчицы и горчичного масла).
Из центров промышленности более крупные:
- посёлок Дубовка (лесопильни и горчичные заводы, всего 83 завода с производством на 1 млн руб.);
- колония Сарепта (горчичное производство).
Торговля
Торговля, кроме Царицына и посёлка Дубовки, сосредоточена в приволжских селениях Балыклей, Пролейка и Песковатка.
- Царицын
- Дубовка
- Пролейка
- Балыклей
- Камышин
- Сарепта
Бюджет уездного земства
По смете 1902 года доходы и расходы исчислены в 136 406 руб.:
- на земское управление назначено 13 905 руб.
- на школьное дело — 22 172 руб.
- на медицину — 62 655 руб.
Культура и общество
Просвещение
Данные по учебным заведениям в Царицынском уезде на 1901 год:
| Тип учреждения | Количество | Количество учащихся | |
|---|---|---|---|
| мальчики | девочки | ||
| Земские | |
||
| Церковно-приходские | |
||
| Школы грамоты | |
||
| Вне школьного обучения* | |
| |
| Всего | |
|
|
* из числа детей школьного возраста (9—11 лет)
Здравоохранение
Учреждения здравоохранения:
- больниц — 2
- приемных покоев — 3
- фельдшерских пунктов — 5
- врачей — 4
Всё врачебное дело в руках уездного земства.
Религия
— Православные храмы Царицына--
- Казанский собор
- храм Иоанна Предтечи
- храм Святой Параскевы мученицы
— католический храм Святого Николая-
- православные — 94 %
- раскольники — 0,9
- протестанты — 1,0
- буддисты — 4,0
- лица других исповеданий — 0,1 %
Достопримечательности
В Царицынском уезде немало следов глубокой древности:
- Остатки древнего татарского города Новый Сарай (Сарай-Берке), столицы Золотой орды — у современного села Царёв (Ленинский район Волгоградской области).
- орудия каменного века — Липновская волость
- фундамент значительного здания (по преданию — ханского дворца) — село Балыклей
- курганы «Царские могильницы» — близ станицы Александровской
- много курганов близ села Ивановки и посёлка Дубовки
- близ последнего — древнее городище
- у дер. Мечетной на Волге остатки древнего татарского города.
Побережье Волги полно преданий о «понизовой вольнице», бродившей здесь в течение многих столетий, а также о Стеньке Разине и Пугачеве.
- 94-a3 верх Волгограда.JPG
Карта Стрельбицкого 1874 год лист 94-a3 Часть Царицынского уезда
- 1919 часть царицынского уезда.png
Часть Царицынского уезда на 1919 год
Напишите отзыв о статье "Царицынский уезд"
Примечания
Литература
- Сборник статистических сведений по Саратовской губернии (т. II и III, Саратов, 1884)
- Свод статистических сведений по Саратовской губернии под ред. С. Харизоменова (Саратов, 1888)
- Сборник сведений по Саратовской губернии за 1900 г. (Саратов, 1901)
- «Саратовская неделя». 1902, № 1
- Минх, Александр Николаевич. Историко-географический словарь Саратовской губернии. Южные уезды: Камышенский и Царицынский, 1902 год.
Ссылки
- Рихтер Д. И. Царицын // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [ивановская-волость.рф/index/caricynskij_uezd/0-27 Царицынский уезд] // Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии : Южные уезды : Камышинский и Царицынский. Т. 1, вып. 4. Лит. Х-Q. — Саратов: Тип. Губ. земства, 1902. — страницы 1100—1260.
- [starye-karty.litera-ru.ru/uezd/sar_karta-tsaritsynskiy_uezd.html Старые карты Царицынского уезда]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
Данные в этой статье приведены по состоянию на конец XIX века (требуется перевод в современные единицы измерения). Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
Отрывок, характеризующий Царицынский уезд
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
