Царскосельское благочиние (Санкт-Петербургская епархия)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Царскосельское благочиние
Софийский собор в Царском Селе
Основная информация
Территория Пушкинский район Санкт-Петербурга
Площадь 239,95 м2
Основано 1998 год (1780 год)
Упразднено в 19401998 годах
Количество приходов 13
Количество храмов 28 (с часовнями)
Адрес Санкт-Петербург, Пушкин, Софийская площадь, 1.
Благочинный
Благочинный протоиерей Геннадий Зверев
с 1998 года
Настоятель храма Софийского собора в Царском Селе

Царскосе́льский благочи́ннический о́круг (Царскосе́льское благочи́ние) — благочиние Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви, объединяющее храмы Пушкинского района Санкт-Петербурга. Образовано в 1998 году. По состоянию на 2014 год включает 13 приходов. Благочинным округа является протоиерей Геннадий Зверев, настоятель Вознесенского (Софийского) собора в Пушкине.





История

Отдельный благочиннический округ был основан в 1780 году одновременно с образованием Софийского уезда с центром в городе София. Благочиние называлось по уезду — Софийское. В него входили все храмы епархиального ведомства[1]. В 1796 году площадь и количество храмов благочиния увеличились после включения в состав уезда территории упраздненного Рождественского уезда. В 1823 году название округа сменилось на «Благочиние Павловска, Гатчины и Царского Села»[2], а через 6 лет Царскосельский уезд был разделён на два благочиннических округа. Это разделение сохранялось до 1922 года, когда часть территории Детскосельского уезда отошла к Гатчинскому уезду[3] С этого времени и до 1940 года благочинными в Детском Селе являются настоятели Екатерининского собора. На рубеже 19171918 годов второй округ издавал «Благочиннический вестник»[4].

Кроме того, в 1920-е годы в Детском Селе существовало своё викариатство. Епископами Детскосельскими были епископы Сергий (Зенкевич) (30 октября — 30 декабря 1927 года) и (одновременно и Шлиссельбургским) Григорий (Лебедев) (30 декабря 1927 года — май 1928 года)[5].

С 30 августа 1922 года по 12 сентября 1923 года обновленческий «епископ» Михаил Попов носил титул Детскосельского[5].

С 1940-х годов отдельный благочиннический округ с центром в Пушкине прекратил существование. Современное благочиние выделено 1 июня 1998 года из состава Петергофского округа.

12 марта 2013 года было образовано титулярное Царскосельское викариатство, епископом которого стал настоятель Феодоровского собора Маркелл (Ветров)[6]. С того же момента, в результате образования отдельных епархий в Ленинградской области, часть приписных и самостоятельных приходских храмов благочиния оказалась на территории других епархий Санкт-Петербургской митрополии. Все самостоятельные приходы, расположенные в Тосненском районе, отошли к Тосненскому благочинническому округу Гатчинской епархии.

9 сентября 2014 года храмы округа, находящиеся в Колпинском районе Санкт-Петербурга, были выделены в отдельное Колпинское благочиние

Благочинные

Благочинные за всю историю с 1780 года по настоящее время
Даты Благочинный Центральный храм
Софийское благочиние 1780—1823 годов
17801785 священник Стефан Иванов Смоленская церковь в Большом Пулково
ноябрь 1785февраль 1795 священник Иоанн Григорьев Софийская Царе-Константиновская церковь
февраль 17951817 священник Симеон Яковлев Вознесенская церковь в Фёдоровском Посаде,
затем Софийская Царе-Константиновская церковь
май 18171823 священник Пётр Николаевич Николаев Вознесенская церковь в Фёдоровском Посаде,
затем Царскосельская Знаменская церковь
Благочиние Павловска, Гатчины и Царского Села 1823—1829 годов
18231829 священник Пётр Николаевич Николаев Царскосельская Знаменская церковь
1-й Царскосельский (с 1918 года — Детскосельский) округ, 1829—1941 годы
1831(?)—1853 священник Антоний Игнатьевич Игнатьев Кузьминская Благовещенская церковь
18531874—… протоиерей Владимир Андреевич Славинский Гатчинский Павловский собор
…—18781879 священник Феодор Калинникович Положенский, исполняющий обязанность Екатерининская церковь в Царской Славянке
18791881 протоиерей Павел Васильевич Лебедев Покровская церковь при Николаевском сиротском институте в Санкт-Петербурге[7]
18811892 протоиерей Василий Михайлович Гиляровский Церковь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в Санкт-Петербурге
18921894 протоиерей Константин Иванович Хутынский Пулковская церковь Смоленской иконы Божией Матери
3 февраля 189411 февраля 1910 протоиерей Афанасий Иванович Беляев Царскосельский Екатерининский собор
11 февраля 19101935 протоиерей Николай Иванович Смирнов Царскосельский Екатерининский собор
19351936 протоиерей Феодор Фёдорович Забелин Детскосельский Екатерининский собор
2-й Царскосельский (с 1918 года — Детскосельский) округ, 1823—1922 годы
18231831 священник Евтихий Семенов Литвин Никольская церковь в Сиворицах
…—май 1864 священник Василий Гаврилович Фаворский Вознесенская церковь в Фёдоровском Посаде
18641892 протоиерей Иоанн Саввич Беляев Никольская церковь в Ям-Ижоре
…—20 декабря 1894 протоиерей Феодор Калинникович Положенский Екатерининская церковь в Царской Славянке
18958 сентября 1912 протоиерей Владимир Захарович Образцов Гатчинский Павловский собор
19121919 протоиерей Иоанн Яковлевич Богоявленский Гатчинский Павловский собор
Царскосельское благочиние с 1998 года
1 июня 1998 — настоящее время протоиерей Геннадий Леонидович Зверев Царскосельский Вознесенский (Софийский) собор

С 8 мая 1917 года (до конца года) протоиерей Афанасий Иванович Беляев был благочинным военных церквей Царского Села и Павловска.

Приходы Царскосельских благочиний (по состоянию на 1916 год)

1-й Царскосельский благочиннический округ
Населённый пункт Приходская церковь и дата основания прихода[8] Изображение[9]
Царское Село Екатерининский собор, 1840
Приписаны:

Екатерининский собор

Скорбященская церковь
Царское Село Церковь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» при Царскосельском дворцовом госпитале, 1817 (1852)
Царское Село Церковь Казанской иконы Божией Материна Казанском кладбище, 1860 (1790)
Приписана:

Казанская церковь

Братская церковь
Царское Село Рождества Пресвятой Богородицы при Царскосельской Николаевской гимназии, 1877 (1872)
Царское Село Церковь святителя Николая Чудотворца при Царскосельском реальном училище императора Николая II, 1903
Царское Село Церковь святителя Николая Чудотворца при городской тюрьме, 1904
Царское Село Церковь святого великомученика Димитрия Солунского и преподобной Марии Египетской при родильном приюте М. А. Дрожжиной, 1907
Александровская Церковь Казанской иконы Божией Матери, 1910 (1907)
Вырица Церковь святых апостолов Петра и Павла, 1908
Вырица Церковь Казанской иконы Божией Матери, 1914
Еглино Церковь Успения Пресвятой Богородицы, 1912
Ковшовка Малая Церковь Казанской иконы Божией Матери, 1910
Колпино Церковь-школа Вознесения Господня, 1901
Кузьмино Большое Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, 1716 (1785)
Лисинское учебное лесничество Церковь Воздвижения Честного Креста Господня, 1846 (1862)
Московская Славянка Церковь Преображения Господня, 1787
Новолисино Церковь Смоленской иконы Божией Матери, 1843 (1851)
Павловск Церковь святой равноапостольной Марии Магдалины при Учительской семинарии принца П.Г. Ольденбургского, 1881
Павловск Церковь святых праведных Иоакима и Анны на городском кладбище, 1887
Павловск Церковь святой мученицы царицы Александры при Сиротском приюте «Елизаветы и Марии» и Сиротском отделении имени великой княгини Александры Иосифовны, 1909
Подобедовка Церковь святого благоверного князя Александра Невского, 1904 (1909)
Приписана:
  • Церковь-школа святителя Николая Чудотворца (1902)

Два храма
Посёлок Церковь-школа Преображения Господня, 1915
Пулково Большое Церковь Смоленской иконы Божией Матери, 1749 (1785)
Саблино Новое Церковь святителя Николая Чудотворца, 1908
Самопомощь Церковь Святой Троицы, 1910 (1905)
Тосно Церковь Казанской иконы Божией Матери, 1717 (1817)
Приписана:
  • Церковь святой равноапостольной Марии Магдалины (?) при Тосненском детском приюте ведомства учреждений императрицы Марии (1908)
Усть-Введенское Церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы, 1845
Фёдоровский посад Церковь Вознесения Господня, 1785
Царская Славянка Церковь святой великомученицы Екатерины, 1747
Царская Славянка Церковь святой равноапостольной княгини Ольги при Ольгинском детском приюте трудолюбия, 1898
Ям-Ижора Церковь святителя Николая Чудотворца, 1841
Приписана:
  • Церковь святителя Николая Чудотворца на кладбище (1887)

Никольская церковь

Никольская кладбищенская церковь
2-й Царскосельский благочиннический округ
Населённый пункт Приходская церковь и дата основания прихода[8] Изображение[9]
Гатчина Собор святого апостола Павла, 1852
Приписаны:

Павловский собор

Церковь Всех святых
Гатчина Церковь святого благоверного князя Александра Невского при Гатчинском Николаевском сиротском институте, 1826
Гатчина Церковь святого апостола Павла при госпитале, 1797 (1823)
Гатчина Русско-эстонская церковь-школа Успения Пресвятой Богородицы, 1907
Гатчина Церковь Святой Троицы в Реальном училище, 1911
Гатчина Церковь Покрова Пресвятой Богородицы подворья Пятогорского Богородицкого женского монастыря, 1896 (1914)
Александровская (Тайцы) Церковь святого благоверного князя Александра Невского, 1794
Белогорка Церковь святителя Николая Чудотворца в усадьбе Е. А. Фоминой (Елисеевой), 1906
Грызово Церковь святых апостолов Петра и Павла, до 1731 (1879)
Вохоново Женский монастырь святой равноапостольной Марии Магдалины, 1889 (1884)
Дружноселье Новое Церковь Святой Троицы, 1841 (1911)
Дылицы Церковь Владимирской иконы Божией Матери, 1766
Приписаны:

Владимирская церковь

Троицкая церковь
Красное Село Церковь Святой Троицы, 1727 (1854)
Приписаны:
  • Церковь святой равноапостольной Ольги при инвалидном доме Георгиевской общины Красного Креста в Дудергофе (1883)
  • Церковь-школа преподобного Серафима Саровского в Горелово (1905)

Троицкая церковь
Красное Село Церковь святого благоверного князя Константина Ярославского и великомученицы Варвары при училище имени императрицы Марии Федоровны и писчебумажной фабрике наследников К.П.Печаткина, 1906
Курковицы Пятогорский Богородицкий женский монастырь, 1899 (1895)
Орлино Церковь Преображения Господня, до 1717 (1809)
Рождествено Церковь Рождества Пресвятой Богородицы, 1716 (1886)
Приписана:
  • Церковь Вознесения Господня на кладбище (1784)

Рождественская церковь

Вознесенская церковь
Сиворицы Церковь святителя Николая Чудотворца, 1719 (1784)
Приписана:
Старосиверская Церковь Преображения Господня, 1913
Суйда Церковь Воскресения Христова, 1718 (1845)
Приписаны:
  • Церковь Воскресения Христова (1916)
  • Церковь святых апостолов Петра и Павла в Сиверской (1889)
  • Церковь святых апостолов Петра и Павла в Карташевской (1913)


Сиверская церковь
Тайцы Церковь святителя Алексия, митрополита Московского, 1914
Приписана:
  • Церковь святой равноапостольной Марии Магдалины при Таицком санатории для грудных больных (1898)

Церковь свт. Алексия
Ящера Церковь преподобного Сергия Радонежского, 1872

Прочие храмы на территории благочиний

На территории Царскосельского уезда находились храмы как других благочиний, так и ведомств:

  • Благочиния епархиального ведомства:
    • Царское Село: Церковь Покрова Пресвятой Богородицы при Царскосельском женском училище епархиального ведомства (относилась к благочинию Казанского собора);
    • Новое Большево: Церковь Тихвинской иконы Божией Матери в детском приюте Общества вспоможения бедным (относилась к приходу Санкт-Петербургской Покровской церкви).

Храмы благочиния

Храмы на территории округа

Название Период
строительства
Краткое описание Изображение Адрес Комментарии
Собор Вознесения Господня (Софийский) 17821788 Храм в стиле ранний классицизм, построен по проекту архитекторов Чарльза Камерона и Ивана Старова, колокольня — по проекту архитектора Леонтия Бенуа.
Престолы:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810485000 № 7810485000]№ 7810485000
Пушкин, Софийская площадь, 1

59°42′18″ с. ш. 30°23′38″ в. д. / 59.7052472° с. ш. 30.3939028° в. д. / 59.7052472; 30.3939028 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7052472&mlon=30.3939028&zoom=18 (O)] (Я)

В отдельно стоящей колокольне — часовня преподобного Серафима Саровского
Собор святой великомученицы Екатерины 20062010
(18361840)
Храм в псевдовизантийском стиле, построен по проекту архитектора Константина Тона.
Престолы:
Настоятель — иерей Никита Геннадьевич Зверев.
Пушкин, Соборная площадь, 1

59°43′13″ с. ш. 30°24′26″ в. д. / 59.7204278° с. ш. 30.4073667° в. д. / 59.7204278; 30.4073667 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7204278&mlon=30.4073667&zoom=18 (O)] (Я)

Собор Феодоровской иконы Божией Матери (Государев) 19091912 Храм в неорусском стиле, построен по проекту архитектора Владимира Покровского.
Престолы:
Настоятель — епископ Петергофский Маркелл (Ветров).
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810445060 № 7810445060]№ 7810445060
Пушкин, Академический проспект, 34

59°43′32″ с. ш. 30°23′25″ в. д. / 59.7257361° с. ш. 30.3905333° в. д. / 59.7257361; 30.3905333 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7257361&mlon=30.3905333&zoom=18 (O)] (Я)

Церковь иконы Божией Матери «Знамение» 17341747 Храм в стиле Петровское барокко, построен по проекту архитектора Ивана Бланка, возможно, при участии Михаила Земцова.
Престол:
Настоятель — иерей Никита Геннадьевич Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810475004 № 7810475004]№ 7810475004
Пушкин, Садовая улица, 2-а

59°43′04″ с. ш. 30°23′49″ в. д. / 59.7178639° с. ш. 30.3970667° в. д. / 59.7178639; 30.3970667 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7178639&mlon=30.3970667&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Екатерининскому собору.
Церковь Воскресения Христова 17461756 Храм в стиле Елизаветинское барокко, построен по проекту архитектора Бартоломео Растрелли.
Престол:
  • Обновления Храма Воскресения Христова в Иерусалиме
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810447035 № 7810447035]№ 7810447035
Пушкин, Садовая улица, 1

59°43′01″ с. ш. 30°23′49″ в. д. / 59.71705444° с. ш. 30.39698472° в. д. / 59.71705444; 30.39698472 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.71705444&mlon=30.39698472&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Расположена в Екатерининском дворце.
Богослужения эпизодические.
Церковь Казанской иконы Божией Матери 17851790 Храм в стиле классицизм, построен по проекту архитектора Джакомо Кваренги.
Престол:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810450000 № 7810450000]№ 7810450000
Пушкин, , Казанское кладбище

59°41′37″ с. ш. 30°23′17″ в. д. / 59.6937056° с. ш. 30.3880750° в. д. / 59.6937056; 30.3880750 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.6937056&mlon=30.3880750&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
В отдельно стоящей колокольне — часовня святителя Николая Чудотворца.
Церковь святого великомученика Пантелеимона Целителя между 1846 и 1852 Храм в стиле эклектики построен, возможно, по проекту архитектора Николая Никитина.
Престол:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7801307000 № 7801307000]№ 7801307000
Пушкин, Госпитальная улица, 15

59°43′03″ с. ш. 30°25′15″ в. д. / 59.7176750° с. ш. 30.4208417° в. д. / 59.7176750; 30.4208417 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7176750&mlon=30.4208417&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Церковь Рождества Пресвятой Богородицы 18701872 Храм в стиле эклектики, построен по проекту архитекторов Ипполита Монигетти и Александра Видова.
Престол:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810465001 № 7810465001]№ 7810465001
Пушкин (Санкт-Петербург), Набережная улица , 12/66

59°42′55″ с. ш. 30°24′44″ в. д. / 59.7154583° с. ш. 30.4124944° в. д. / 59.7154583; 30.4124944 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7154583&mlon=30.4124944&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Находится в здании бывшей Царскосельской Николаевской гимназии.
Богослужения не совершаются.
Церковь преподобного Сергия Радонежского 1889 (19031904) Храм в неорусском стиле, построен по проекту архитектора Александра Успенского.
Престол:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
Пушкин (Санкт-Петербург), Фуражный переулок, 4

59°42′26″ с. ш. 30°22′51″ в. д. / 59.7074694° с. ш. 30.3811083° в. д. / 59.7074694; 30.3811083 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7074694&mlon=30.3811083&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
При Духовно-просветительском центре Царскосельского благочиния.
Бывший храм лейб-гвардии 2-го стрелкового Царскосельского полка.
Церковь святого мученика Иулиана Тарсийского 18941899 Храм в неорусском стиле, построен по проекту архитектора Владимира Курицына, при участии Сильвио Данини.
Престолы:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810448000 № 7810448000]№ 7810448000
Пушкин (Санкт-Петербург), Кадетский бульвар, 7

59°42′24″ с. ш. 30°24′14″ в. д. / 59.70667° с. ш. 30.40389° в. д. / 59.70667; 30.40389 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.70667&mlon=30.40389&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Бывший храм лейб-гвардии Кирасирского его величества полка.
Богослужения проводятся раз в неделю, реставрируется.
Церковь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» 19121914 Храм в неорусском стиле, построен по проекту архитектора Сильвио Данини.
Престол:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
Пушкин (Санкт-Петербург), Леонтьевская улица , 35

59°43′29″ с. ш. 30°24′37″ в. д. / 59.7248972° с. ш. 30.4104583° в. д. / 59.7248972; 30.4104583 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7248972&mlon=30.4104583&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Находится в здании бывшей общины Красного Креста.
Церковь-часовня святого благоверного князя Игоря Черниговского 19971998 Храм в псевдорусском стиле, построен по проекту архитектора В. Б. Бухаева, при участии Е. Л. Светловой.
Престол:
Настоятель — иерей Никита Геннадьевич Зверев.
Пушкин, Московская улица, 24

59°43′06″ с. ш. 30°24′40″ в. д. / 59.7183917° с. ш. 30.4111417° в. д. / 59.7183917; 30.4111417 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7183917&mlon=30.4111417&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Екатерининскому собору.
Часовня-храм Архангела Михаила 2011 Храм в псевдорусском стиле.
Престол:
Настоятель — иерей Алексий Георгиевич Щулькин.
Шушары, микрорайон Славянка, перекрёсток Полоцкой и Ростовской улиц

59°44′14″ с. ш. 30°27′53″ в. д. / 59.73729944° с. ш. 30.46492639° в. д. / 59.73729944; 30.46492639 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.73729944&mlon=30.46492639&zoom=18 (O)] (Я)

Строится церковь иконы Божией Матери «Скоропослушница»
Церковь святителя Спиридона Тримифунтского 20122013 Храм в псевдорусском стиле.
Престол:
Настоятель — иерей Андрей Анатольевич Базилевич.
Шушары, Детскосельский, Центральная улица

59°43′29″ с. ш. 30°27′31″ в. д. / 59.7248417° с. ш. 30.4587472° в. д. / 59.7248417; 30.4587472 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7248417&mlon=30.4587472&zoom=18 (O)] (Я)

Строится
Часовня Благовещения Пресвятой Богородицы 20052007 Храм в стиле эклектики, построен по проекту архитектора С. Н. Кондратьева.
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
Пушкин, Петербургское шоссе, Кузьминского кладбища

59°44′50″ с. ш. 30°23′43″ в. д. / 59.747472° с. ш. 30.395306° в. д. / 59.747472; 30.395306 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.747472&mlon=30.395306&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Церковь Казанской иконы Божией Матери 19961997 Храм в стиле эклектики, построен по проекту архитектора Е. Л. Светловой.
Престол:
Настоятель — протоиерей Борис Леонидович Куприянов.
Александровская, улица Клин, 2

59°44′11″ с. ш. 30°21′02″ в. д. / 59.736417° с. ш. 30.350639° в. д. / 59.736417; 30.350639 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.736417&mlon=30.350639&zoom=18 (O)] (Я)

Часовня Казанской иконы Божией Матери 1996 Храм в псевдорусском стиле.
Престол:
Настоятель — протоиерей Борис Леонидович Куприянов.
Александровская, улица Клин, 2

59°44′11″ с. ш. 30°21′02″ в. д. / 59.73659028° с. ш. 30.35058056° в. д. / 59.73659028; 30.35058056 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.73659028&mlon=30.35058056&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к церкви Казанской иконы Божией Матери, находится на её территории.
Церковь Воскресения Христова 20062008 Храм в неорусском стиле, построен по проекту архитектора Сергея Крюкова.
Престол:
  • Обновления Храма Воскресения Господня в Иерусалиме
Настоятель — иерей Евгений Леонидович Федосеенко.
Шушары, Пушкинская улица, 12

59°48′28″ с. ш. 30°23′03″ в. д. / 59.80782944° с. ш. 30.38432111° в. д. / 59.80782944; 30.38432111 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.80782944&mlon=30.38432111&zoom=18 (O)] (Я)

Якутский приход
Церковь-часовня святой блаженной Ксении Петербургской 2006 Храм в псевдорусском стиле, построен по проекту архитекторов Сергея Крюкова и Б.Г. Костыгова.
Престол:
Настоятель — иерей Евгений Леонидович Федосеенко.
Шушары, Пушкинская улица, 12

59°48′25″ с. ш. 30°23′25″ в. д. / 59.80702250° с. ш. 30.39035583° в. д. / 59.80702250; 30.39035583 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.80702250&mlon=30.39035583&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к церкви Воскресения Христова, находится в её ограде.
Часовня святителя Тихона Московского 19921994 Храм в стиле эклектики, построен по проекту архитектора Н. П. Величко.
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
С.-Петербург, Волхонское шоссе, Южное кладбище

59°45′41″ с. ш. 30°16′07″ в. д. / 59.7614167° с. ш. 30.2687139° в. д. / 59.7614167; 30.2687139 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7614167&mlon=30.2687139&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Находится на Южном кладбище.
Собор святителя Николая Чудотворца 19001904 Храм в неорусском стиле, построен по проекту архитектора Александра фон Гогена.
Престол:
Настоятель — протоиерей Валерий Александрович Швецов.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7802287000 № 7802287000]№ 7802287000
Павловск, Артиллерийская улица, 2

59°40′40″ с. ш. 30°27′00″ в. д. / 59.67778° с. ш. 30.45000° в. д. / 59.67778; 30.45000 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.67778&mlon=30.45000&zoom=18 (O)] (Я)

Церковь святой равноапостольной Марии Магдалины 17811784 Храм в стиле классицизм, построен по проекту архитектора Джакомо Кваренги.
Престол:
Настоятель — протоиерей Даниил Иванович Ранне.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810349000 № 7810349000]№ 7810349000
Павловск, Садовая улица, 17

59°41′06″ с. ш. 30°26′47″ в. д. / 59.68500° с. ш. 30.44639° в. д. / 59.68500; 30.44639 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.68500&mlon=30.44639&zoom=18 (O)] (Я)

Церковь святых апостолов Петра и Павла 1799 Храм в стиле классицизм, построен по проекту архитектора Винченцо Бренна.
Престол:
Настоятель — протоиерей Даниил Иванович Ранне.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810339037 № 7810339037]№ 7810339037
Павловск, Садовая улица, 20

59°41′05″ с. ш. 30°27′13″ в. д. / 59.68487028° с. ш. 30.45375139° в. д. / 59.68487028; 30.45375139 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.68487028&mlon=30.45375139&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к церкви святой равноапостольной Марии Магдалины.
Домовая при Павловском дворце.
Церковь Святой Троицы 20072008 Храм в неорусском стиле.
Престол:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
Павловск, Конюшенная улица, 11-а

59°41′06″ с. ш. 30°26′28″ в. д. / 59.68526528° с. ш. 30.44112500° в. д. / 59.68526528; 30.44112500 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.68526528&mlon=30.44112500&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Находится на территории пожарной части №31.
Часовня ... 2013
Настоятель — протоиерей Валерий Александрович Швецов.
Павловск, Городское кладбище

59°40′28″ с. ш. 30°26′25″ в. д. / 59.67464944° с. ш. 30.44050194° в. д. / 59.67464944; 30.44050194 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.67464944&mlon=30.44050194&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к собору святителя Николая Чудотворца.
На Городском кладбище, проектируется.
Церковь Преображения Господня 19121914 Храм в неорусском стиле, построен по проекту архитекторов Алексея Захарова и Николая Рклицкого.
Престолы:
Настоятель — протоиерей Александр Иванович Покрамович.
Тярлево, улица Спортивная, 2

59°41′59″ с. ш. 30°26′57″ в. д. / 59.6998139° с. ш. 30.4493944° в. д. / 59.6998139; 30.4493944 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.6998139&mlon=30.4493944&zoom=18 (O)] (Я)

Церковь святой великомученицы Екатерины и Рождества Пресвятой Богородицы 17431747 Храм в стиле эклектики, построен по проекту неизвестного архитектора, последующие перестройки совершали Доменико Адамини и Александр Резанов.
Престолы:
Настоятель — протоиерей Олег Александрович Скоморох.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810340003 № 7810340003]№ 7810340003
Павловск, посёлок Динамо, Парковая улица, 1

59°39′13″ с. ш. 30°24′36″ в. д. / 59.6538167° с. ш. 30.4101556° в. д. / 59.6538167; 30.4101556 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.6538167&mlon=30.4101556&zoom=18 (O)] (Я)

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы 20032007 Храм в псевдорусском стиле, построен по проекту архитекторов Д. Ю. Кожина и А. И. Кицулы.
Престол:
Настоятель — протоиерей Александр Аркадьевич Стенинг.
Лесное, проспект Племзавода

59°39′58″ с. ш. 30°15′23″ в. д. / 59.66626222° с. ш. 30.25653889° в. д. / 59.66626222; 30.25653889 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.66626222&mlon=30.25653889&zoom=18 (O)] (Я)

Храмы благочиния, находящиеся за его территорией

Название Период
строительства
Краткое описание Изображение Адрес Комментарии
Церковь святого Царя-страстотерпца 19982000 Храм в псевдорусском стиле, построен по проекту архитектора Г. М. Кулаковой.
Престолы:
Настоятель — епископ Петергофский Маркелл (Ветров).
Никольское, Советский проспект, 8.

59°42′01″ с. ш. 30°47′01″ в. д. / 59.70041472° с. ш. 30.78378361° в. д. / 59.70041472; 30.78378361 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.70041472&mlon=30.78378361&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к собору Феодоровской иконы Божией Матери.
Церковь Смоленской иконы Божией Матери 18501857 Храм в русско-византийском стиле, построен по проекту архитектора Б. Б. Гейденрейха.
Престолы:
Настоятель — протоиерей Геннадий Леонидович Зверев.
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=4701450000 № 4701450000]№ 4701450000
Мыза, Тосненский район.

59°32′00″ с. ш. 30°36′19″ в. д. / 59.5335833° с. ш. 30.6054917° в. д. / 59.5335833; 30.6054917 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.5335833&mlon=30.6054917&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Софийскому собору.
Церковь Преображения Господня 1830 Храм в стиле классицизм.
Престолы:
Настоятель — епископ Петергофский Маркелл (Ветров).
 Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=4700558000 № 4700558000]№ 4700558000
Пидьма, улица Покровского, 51.

60°58′38″ с. ш. 34°40′28″ в. д. / 60.97728917° с. ш. 34.67461861° в. д. / 60.97728917; 34.67461861 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=60.97728917&mlon=34.67461861&zoom=18 (O)] (Я)

Приписана к Феодоровскому собору.

Храмы других благочиний на территории округа

Название Период
строительства
Краткое описание Изображение Адрес Комментарии
Церковь-часовня святой мученицы царицы Александры 2001
Престол:
Пушкин, Парковая улица, 64/68

59°42′35″ с. ш. 30°22′44″ в. д. / 59.70972833° с. ш. 30.37910083° в. д. / 59.70972833; 30.37910083 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.70972833&mlon=30.37910083&zoom=18 (O)] (Я)

Относится к Больничному благочинию.
Окормляется церковью Казанской иконы Божией Матери.
Находится в здании Научно-исследовательского детского ортопедического института имени Г. И. Турнера.
Церковь святого великомученика Пантелеимона Целителя 2011
Престол:
Павловск, Елизаветинская улица, 11

59°40′36″ с. ш. 30°25′56″ в. д. / 59.67680028° с. ш. 30.43236694° в. д. / 59.67680028; 30.43236694 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.67680028&mlon=30.43236694&zoom=18 (O)] (Я)

Относится к Больничному благочинию.
Окормляется церковью святой равноапостольной Марии Магдалины.
Домовая, при Доме-интернате №4 для детей с множественными нарушениями.
Часовня святого великомученика Пантелеимона Целителя 2011
Престол:
Павловск, улица Мичурина, 34

59°40′36″ с. ш. 30°25′36″ в. д. / 59.67677333° с. ш. 30.42683306° в. д. / 59.67677333; 30.42683306 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.67677333&mlon=30.42683306&zoom=18 (O)] (Я)

Относится к Больничному благочинию.
Окормляется церковью святой равноапостольной Марии Магдалины.
Домовая, при туберкулёзной больнице №8.
Часовня святого великомученика Пантелеимона Целителя 2011
Престол:
Павловск, Садовая улица, 49

59°41′04″ с. ш. 30°28′29″ в. д. / 59.68451833° с. ш. 30.47488222° в. д. / 59.68451833; 30.47488222 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.68451833&mlon=30.47488222&zoom=18 (O)] (Я)

Относится к Больничному благочинию.
Окормляется церковью святой равноапостольной Марии Магдалины.
Домовая, при Доме ветеранов войны № 1.

Напишите отзыв о статье "Царскосельское благочиние (Санкт-Петербургская епархия)"

Примечания

  1. Соответственно, храмы при воинских подразделениях и дворцах относились к практически сформировавшимся к тому времени ведомствам военного и придворного духовенства.
  2. Это было связано с тем, что название Софийского уезда, фигурировавшее официально наравне с названием Царскосельский, в этому моменту перестало использоваться.
  3. Позднее Троцкий уезд, ныне Гатчинский район.
  4. Петроградский церковно-епархиальный вестник. 1918. № 1. С. 5.
  5. 1 2 [www.pravenc.ru/text/171780.html Детскосельское викариатство] // Православная энциклопедия. — М., 2008. — Т. XIV. — С. 477-478.
  6. [www.pravoslavie.ru/news/60062.htm Журналы заседания Священного Синода от 12 марта 2013 года]
  7. С 1877 года был благочинным Царскосельского училища девиц духовного звания.
  8. 1 2 В скобках указывается дата строительства храма, если он был построен в другое время.
  9. 1 2 Фото храма, существовавшего на 1916 год.

См. также

Источники

  • ЦГИА СПб. Ф.713. Благочиние 1-го округа Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии. 1800—1815 годы. 184 ед. хр.
  • ЦГИА СПб. Ф.618. Благочиние 2-го округа Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии. 1856—1915 годы. 17 ед. хр.

Отрывок, характеризующий Царскосельское благочиние (Санкт-Петербургская епархия)

Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.