Царь Крум (организация)
| Царь Крум | |
| болг. Цар Крум | |
| Идеология: | |
|---|---|
| Этническая принадлежность: | |
| Лидеры: | |
| Активна в: | |
| Дата формирования: |
ноябрь 1945 |
| Дата роспуска: |
май 1946 (арест участников) |
| Союзники: | |
| Противники: | |
«Царь Крум» (болг. Цар Крум) — антикоммунистическая подпольная организация болгарских офицеров, действовавшая в 1945-1946 годах. Ставила целью свержение прокоммунистического правительства Отечественного фронта. Ликвидирована органами МВД.
Состав, позиции, планы
Организация была создана в ноябре 1945. Название было дано по имени почитаемого болгарскими военными хана Крума Грозного. Инициатором создания выступил известный крайне правыми взглядами полковник Антон Крыстев — активный участник свержения Александра Стамболийского в 1923. Кадровую основу составили офицеры болгарской армии 1930—1940-х, многие из которых состояли в ультраправой военизированной организации Союз ратников за прогресс Болгарии и националистическом культурном обществе «Отец Паисий».
В политических установках «Царь Крум» значилось свержение контролируемого коммунистами правительства Отечественного фронта, вывод Болгарии из-под советского контроля, ориентация на западные демократии, обеспечение болгарских национальных интересов. В уставе организации заявлялись следующие цели:
бороться всеми законными и незаконными средствами для освобождения болгарского народа и государства от русского ига и коммунистического террора; восстановить политические права народа в рамках нашей национальной культуры, восстановить Тырновскую конституцию, объединить болгарский народ в едином государстве, бороться за необходимое хозяйственно-экономическое пространство[1].
В организацию входили несколько десятков человек. Ячейки удалось создать в Софии и Крумовграде. Предпринять какие-либо активные действия «Царь Крум» не успел. Был написан устав, избрано руководство, выпущено десять подпольных бюллетеней. Планировались — но не осуществились — акты саботажа и диверсий, нападения и убийства коммунистических лидеров — Георгия Димитрова, Цолы Драгойчевой, Трайчо Костова и других. Кимону Георгиеву и Дамяну Велчеву направлялись письма с угрозами[2].
Ликвидация
Уже в первой половине 1946 органы госбезопасности МВД (министром внутренних дел являлся коммунист Антон Югов)[3] ликвидировали организацию.
В августе 1946 состоялся судебный процесс. Антон Крыстев был приговорён к смертной казни[4] и повешен 15 сентября 1947, шесть других руководителей «Царь Крум» осуждены на сроки от 3 до 15 лет заключения[5].
Оценки и память
«Царь Крум» явился одной из первых организаций антикоммунистического сопротивления в Болгарии. Он был ликвидирован раньше, чем развернулось Горянское движение и не успел примкнуть к вооружённой борьбе с режимом БКП.
Обращает на себя внимание тот факт, что политические установки организации, происходившей из ультраправых националистических кругов, носили в целом национал-демократический характер. Это отразило раскол болгарских правых кругов и военной элиты. Частично они, подобно Антону Крыстеву и его соратникам, заняли антикоммунистические и антисоветские позиции. С другой стороны, такие деятели, как Кимон Георгиев или Дамян Велчев, предпочли сотрудничество с БКП.
В современной Болгарии организация «Царь Крум» пользуется уважением заметной части общества. Союз выпускников Национального военного университета предлагает присвоить имя полковника Крыстева одной из софийских улиц[6]. На фасаде здания, где проживал Антон Крыстев, установлена мемориальная доска: Болгария выжила, потому что имела таких сыновей.
Напишите отзыв о статье "Царь Крум (организация)"
Примечания
- ↑ Исусов, Мито Цеков. Политическият живот в България 1944—1948. София, Академично издателство «Проф. Марин Дринов», 2000.
- ↑ [www.kaminata.net/sadebnite-protsesi-sreshtu-voennite-organizatsii-sled-vsv-t21400.html Съдебните процеси срещу военните организации след ВСВ]
- ↑ [www.omda.bg/public/biblioteka/dimitar_ivanov/ot_9_do_10_republika_sigurnost_b.htm От девети до десети / Републиката. Сигурността]
- ↑ [edinzavet.wordpress.com/2010/11/08/9-9-bankovski/ Разгромът на българското офицерство след 9 септември 1944 г.]
- ↑ [web.archive.org/web/20080221152201/www.geocities.com/decommunization/Communism/Bulgaria/1944-47.htm Комунистически терор > България. Хронология 1944—1947 / 5-15 август 1946]
- ↑ [edinzavet.org/2010/03/20/svvnvu-hist/ История на Съюза на възпитаниците на ВНВУ (1992—2008)]
Отрывок, характеризующий Царь Крум (организация)
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
