Цвейг, Арнольд

Арнольд Цвейг
Arnold Zweig
Арнольд Цвейг (слева) и Отто Нагель на выставке советской графики. 1955
Род деятельности:	прозаик
Премии:
Награды:

Арнольд Цвейг (нем. Arnold Zweig; 10 ноября 1887, Глогау — 26 ноября 1968, Восточный Берлин) — известный немецкий писатель ХХ века.

Жизнь и творчество

Арнольд Цвейг родился в семье седельщика, еврейского происхождения. Образование (германистика, философия, филология, история искусств, экономика) получил в университете Бреслау. Затем учился в университетах Гёттингена, Мюнхена, Берлина, Ростока и Тюбингена. В этот период находился под сильным влиянием философии Ницше. Первыми опубликованными его произведениями были «Новеллы о Клавдии» в 1912 году (рус. пер. 1923 года) и позднее опубликованный роман — «Записки о семье Клочфер» (1911). За написанную в 1914 году драму «Ритуальное убийство в Венгрии» автор в 1915 году был удостоен литературной премии Генриха Клейста. Произведения А. Цвейга стилистически консервативны и, в то же время, либеральны по содержанию. В течение своей жизни он прошёл путь от прусского патриота до пацифиста после Первой мировой войны, затем был сионистом во второй половине 1920-х — 1930-е годы, включая годы жизни в Палестине и, уже в конце жизни — коммунистом, одним из самых почитаемых писателей ГДР (хотя и в литературном творчестве и в мировоззрении А. Цвейга влияние его друга З. Фрейда всегда ощущалось сильнее влияния К. Маркса).

С началом Первой мировой войны А. Цвейг отправляется на фронт, он служит в Сербии, Бельгии, Литве, воюет под Верденом. Увиденные ужасы войны к её концу превратили его из германского ура-патриота в социалиста и пацифиста. Цикл романов «Большая война белых людей», посвящённый событиям 1914—1918 годов, создавался затем писателем в течение практически всей его жизни и является основным в его творчестве. В него вошли следующие книги: «Спор об унтере Грише» (1927, рус. пер. «Трагедия унтера Гриши» 1928 — признанный лучшим произведением А. Цвейга), «Молодая женщина 1914 года» (1931), «Воспитание под Верденом» (1935), «Возведение на престол» (1937), «Затишье» (1954), «Время созрело» (1957), «Лёд тронулся» (не окончено). В эмиграции также был написана книга «Вандебекский топор» (1943, на иврите).

После Первой мировой войны А. Цвейг живёт на берегу озера Штарнбергер-Зе и существует как свободный писатель. В этот период А. Цвейг поддерживает дружеские отношения с Зигмундом Фрейдом и Лионом Фейхтвангером, он исповедует социалистические взгляды. Позднее он вступает в переписку с Мартином Бубером и участвует в сионистском движении. После прихода нацистов к власти в 1933 году книги Цвейга оказались среди сожжённых 10 мая 1933 года. В том же году Цвейг иммигрирует, сначала в Чехословакию, а оттуда через Францию и Швейцарию — в Палестину (в 1934 году), живёт в Хайфе. После окончания Второй мировой войны писатель возвращается в Германию, живёт в Берлине, столице ГДР. В 1962 году в ГДР выходит его роман «Дорогая мечта».

В немецком социалистическом государстве А. Цвейг пользовался заслуженным уважением, занимал важные посты в общественных и культурных организациях. А. Цвейг — депутат Народной палаты ГДР (1949—1968), президент Германской академии искусств ГДР (в 1950—1953, затем — почётный президент). С 1949 года он — член Всемирного совета мира, выступал на его съездах в Варшаве и Париже.

В 1958 году писателю присуждается Международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами». В 1950 году он удостаивается Национальной премии ГДР 1-й степени. Был награждён орденом За заслуги перед Отечеством (ГДР).

В ФРГ, в связи с тем, что А. Цвейг связал свою жизнь с Германской Демократической Республикой, его послевоенное творчество длительное время замалчивалось.

Сочинения

• Aufzeichnungen über eine Familie Klopfer, 1911 (7. Aufl. 1923)
• Novellen um Claudia, 1912, ISBN 3-351-03401-6
• Abigail und Nabal, 1912 (трагедия, 4. Aufl. 1921)
• Ritualmord in Ungarn (трагедия), 1915
• Quartettsatz von Schönberg, 1916 (рассказ)
• Judenzählung vor Verdun, 1916
• Geschichtenbuch, 1916
• Die Sendung Semaels, 1920 (переработано Ritualmord in Ungarn)
• Das ostjüdische Antlitz, 1920 (совместно с Германом Штруком)
• Gerufene Schatten, 1923
• Frühe Fährten, 1925
• Lessing, Kleist, Büchner, 1925 (Essayband)
• Das neue Kanaan, 1925
• Die Umkehr des Abtrünnigen, 1925
• Der Regenbogen, 1926
• Der Spiegel des grossen Kaisers, 1926
• Caliban oder Politik und Leidenschaft: Versuch über die menschlichen Gruppenleidenschaften dargetan am Antisemitismus, 1926, Neuausgabe: Berlin: Aufbau-Verlag, 2000, ISBN 3-351-03421-0
• Gerufene Schatten, Berlin 1926
• Der Streit um den Sergeanten Grischa, 1927, ISBN 3-7466-5207-3
• Juden auf der deutschen Bühne, 1928 (20 Charakteristiken bedeutender Schauspieler)
• Junge Frau von 1914, 1931, ISBN 3-7466-5210-3
• De Vriendt kehrt heim, 1932, ISBN 3-7466-5202-2
• Die Aufgabe des Judentums, 1933 (совместно с Лионом Фейхтвангером)
• Bilanz der deutschen Judenheit. Ein Versuch, Amsterdam: Querido, 1934; Neuaufl. Berlin: Aufbau, 2000
• Erziehung vor Verdun, 1935, ISBN 3-7466-5211-1
• Einsetzung eines Königs, 1937, ISBN 3-351-03406-7
• Versunkene Tage, 1938
• Bonaparte in Jaffa, 1939
• Das Beil von Wandsbek, hebräisch 1943, dt.1947 (siehe auch Altonaer Blutsonntag), ISBN 3-7466-5209-X
• Die Feuerpause, 1954
• Früchtekorb, 1956
• Die Zeit ist reif, 1957
• Traum ist teuer, 1962 (Roman)
• Über Schriftsteller, 1967

Литература

• Georg Lukács, Schicksalswende, 1948
• Arnold Zweig zum 70. Geburtstag, hg. v. der Sektion Dichtkunst und Sprachpflege der Deutschen Akademie der Künste, Berlin (Ost) 1957
• Arnold Zweig. Ein Almanach, hg. v. der Deutschen Akademie der Künste, Berlin (Ost) 1962
• Marcel Reich-Ranicki, Deutsche Literatur in Ost und West, 1963
• E. Hilscher, Arnold Zweig, 1968
• Marcel Reich-Ranicki: Der preußische Jude Arnold Zweig. In: Ders.: Deutsche Literatur in Ost und West. Stuttgart 1983.
• Hans-Albert Walter: Im Anfang war die Tat. Arnold Zweigs «Beil von Wandsbek». Frankfurt/M. 1985
• Sigrid Thielking Auf dem Irrweg ins «Neue Kanaan»? Palästina und der Zionismus im Werk Arnold Zweigs vor dem Exil Bern u.a.: Peter Lang, 1990 ISBN 3-631-42609-7
• Arie Wolf Größe und Tragik A. Zweigs. Ein jüdisch-deutsches Dichterschicksal in jüdischer Sicht London: World of Books, 1991 ISBN 3-88325-420-7 (Informativer Klappentext bei amazon.de wiedergegeben)
• Jörg Seidel «Spielen wir eigentlich Schach oder Krieg? Zur Bedeutung des Schachspiels im Werke Arnold Zweigs» Rostock: Edition Grundreihe, 2006 ISBN 3-937206-05-1
• Reiner Scheel: Literarische Justizkritik bei Feuchtwanger, Musil, Wassermann und A. Zweig. Essen: Klartext 2008 ISBN 978-3-89861-919-6

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Цвейг, Арнольд

– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.