Манева, Цветана

Цветана Манева
Цветана Манева
Профессия:	актриса педагог
Карьера:	1962—2015
Награды:

Цвета́на Гео́ргиева Ма́нева (болг. Цветана Георгиева Манева; род. 30 января 1944, Пловдив, Болгария) — болгарская актриса театра, кино и телевидения, педагог.

Биография

Родилась в семье известного театрального актёра Георгия Манева. Дебютировала на сцене в 16-летнем возрасте в Пловдивском драматическом театре. В кино с 1963 года («Калоян»). В 1966 году окончила ВИТИС (мастерская Моиса Бениеша). В 1966—1979 годах — актриса Пловдивского драматического театра. В 1979—2000 годах — актриса театра «Слёзы и смех». В творческом багаже — роли в пьесах Еврипида, Шекспира, Мольера, Ибсена, Стриндберга, Йовкова и других мировых и болгарских драматургов. Снималась у ведущих болгарских режиссёров Дако Даковского, Юри Арнаудова, Бинки Желязковой и других. Активно участвовала в политической жизни страны. Избиралась кандидатом в члены ЦК БКП и депутатом Народного собрания Болгарии. В 1986—1987 годах — вице-председатель и альтернативный председатель Союза болгарских актёров. Является художественным руководителем Международного театрального фестиваля «Летняя Варна». С 1983 года преподаёт актёрское мастерство в Новом Болгарском университете в Софии, где в 1995 году становится профессором. Член БКП с 1959 года.

С 1977 года замужем за актёром Явором Милушевым

Избранная фильмография

Актёр

• 1962 — Зелёное чудовище / Das grüne Ungeheuer — кубинка (мини-сериал, ГДР)
• 1963 — Калоян / Калоян — Деница
• 1966 — Самая длинная ночь / Най-дългата нощ — немецкая секретарша
• 1967 — Шведские короли / Шведските крале — жена Благо
• 1972 — Автостоп / Автостоп — девушка
• 1972 — Третья после Солнца / Трета след слънцето — Лия (эпизод «Мой первый день»)
• 1973 — Последнее слово / Последната дума — учительница
• 1973 — Большая скука / Голямата скука — Грейс
• 1973 — Иван Кондарев / Иван Кондарев — Дуса (в советском прокате «Встревоженная тишина»)
• 1974 — Последний холостяк / Последният ерген — Йорданка
• 1974 — Трудная любовь / Трудна любов — Екатерина Наумова
• 1975 — Свадьбы Иоанна Асена / Сватбите на Йоан Асен — Ана
• 1975 — Начало дня / Началото на деня — Мария
• 1975 — Бунт / Буна — учительница
• 1976 — Съесть яблоко / Да изядеш ябълката — Мария
• 1976 — Вина / Вината — прокурор Снежа Хариева
• 1976 — Хирурги / Хирурзи — Панова
• 1977 — Бассейн / Басейнът — Дора Божинова
• 1977 — Служебное положение – ординарец / Служебно положение ординарец — царица
• 1978 — Путь к Софии / Пътят към София (мини-сериал, Болгария—СССР)
• 1979 — Война ежей / Войната на таралежите — Добрева
• 1979 — Ночные бдения попа Вечерко / Нощните бдения на поп Вечерко — Милка
• 1980 — Воздушный человек / Въздушният човек
• 1980 — Белый танец / Дами канят — Велислава Пехливанова
• 1981 — Милость к живым / Милост за живите — доктор Филипова
• 1981 — Мера за меру / Мера според мера — Таша, бела Ица
• 1982 — Под одним небом / Под едно небе — Мария (Болгария—СССР)
• 1982 — За одну тройку / За една тройка — Несторова
• 1983 — Чёрное и белое / Черно и бяло — Жана
• 1983 — Дело 205/1913 / Дело 205/1913 П. К. Яворов
• 1983 — Почти ревизия / Почти ревизия — Василена (мини-сериал)
• 1984 — / Издирва се — Милкана
• 1984 — Опасные чары / Опасен чар — инспектор Ватева
• 1984 — Они ждут кого-нибудь? / Откога те чакам — сестра Николова
• 1985 — Ян Бибиян / Ян Бибиян — мать Яна Бибияна
• 1985 — Муж для мамы / Търси се съпруг за мама — мать Алека
• 1985 — Дело следователя / Забравете този случай — Мария
• 1985 — / Не се сърди, човече — Майчето
• 1985 — / Мечтание съм аз...
• 1985 — Похищение / Първание
• 1986 — Поэма / Поема — Мира
• 1986 — Мечтатели / Мечтатели — Вера Благоева
• 1987 — Антракт не нужен / Ненужен антракт — Благовеста Радева
• 1987 — Ночью по крышам / Нощем по покривите — Дияна Пеева (ТВ)
• 1989 — Брачные шутки / Брачни шеги — Супруга доцента Стефанова (эпизод Спасение)
• 1996 — / Нечиста кръв — мать Софки (Сербия)
• 1996 — Оплаченное милосердие / Платено милосърдие — маркиза
• 1997 — Дон Кихот возвращается / Дон Кихот се завръща — Донна Тереза (Болгария—Россия)
• 2000 — Друиды / Vercingétorix: La légende du druide roi (Франция—Канада—Бельгия)
• 2001 — Жизнь как крыса / Съдбата като плъх — подруга отца
• 2002 — / Лист обрулен — Леля Гичка
• 2003 — Одна калория нежности / Една калория нежност — старуха
• 2004 — / Изпепеляване — мать Калины
• 2008 — Единственная история любви, о которой не написал Хемингуэй / Единствената любовна история, която Хемингуей не описа
• 2010 — / Зад кадър — мать Дианы
• 2011 — н. в. — Под прикрытием / Под прикритие — Цвета Андонова, мать Иво Андонов (сериал)
• 2015 — Дело Петрова / Досието Петров

Награды

• 1973 — Главный приз Фестиваля Болгарских фильмов в Варне («Последнее слово»)
• 1975 — Заслуженный артист НРБ
• 1982 — Народный артист НРБ
• 2004 — орден «Стара планина»

Литература

• Кино: Энциклопедический словарь / Гл. ред. С. И. Юткевич Москва, Советская энциклопедия, 1987. — с. 252

Ссылки

• [www.kinopoisk.ru/name/266225/ Цветана Манева на сайте КиноПоиск]

Кино   Телевидение   Театр   Политика   Болгария

Отрывок, характеризующий Манева, Цветана

Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.