Паскалева, Цветана
Поделись знанием:
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
(перенаправлено с «Цветана Паскалева»)
| Цветана Паскалева | ||||
 | ||||
| Место рождения: | ||||
|---|---|---|---|---|
| Награды и премии: |
| |||
Цветана Паскалева — болгарская журналистка, автор документальных фильмов. Член Международной ассоциации документалистов (Лос-Анджелес), Союзов журналистов Армении и Болгарии, Союзов кинематографистов Армении и Болгарии.
Содержание
Биография
Паскалева родилась в Болгарии в городе Нова-Загора[1].
Будучи автором фильмов о грузино-южноосетинском конфликте 1990 года и студенткой ВГИКа, она посетила регион конфликта в Нагорном Карабахе и сняла документальный репортаж о депортации армянских жителей Геташена, Мартунашена.
Она решила оставить своё обучение в Москве и начиная с мая 1991 года стала выпускать документальные фильмы о Нагорно-Карабахской войне. Является автором 7 фильмов о Карабахе и «борьбе за выживание» армянского населения. Цветана с 1995 года работала на армянском телевидении как режиссёр и ведущий русскоязычной передачи о Карабахе «Дорогие мои, живые и мёртвые», которая была закрыта в 1997 года. В 1998—2000 годах Цветана Паскалева вела программу «Аспект»[2].
Цветана Паскалева рассказала, что в декабре 2008-го ей была оказана честь посетить Болгарию в составе официальной армянской делегации, возглавляемой президентом Республики Армения Сержем Саргсяном. Впервые за 17 лет на родине Паскалевой из уст главы Армении на встречах с первыми лицами Болгарии, с представителями болгарских СМИ и армянской общины Болгарии прозвучала высокая государственная оценка её деятельности на армянской земле, был подчёркнут её вклад в летопись современного Карабаха.
Фильмы
- «Высоты, надежды», 1991
- «Будет ли утро над Карабахом», 1992
- «Дорогие мои, живые и мертвые», 1993
- «Раны Карабаха», 1994
- «Солдаты своей земли», 1994
- «Затишье», 1995
- «Вера и дух» о Взятии Шуши, 2001
Награды
- 1994 — Бронзовая награда на ежегодном международном фестивале «Columbus International Film & Video Festival» за фильм «Раны Карабаха»[3].
- 1995 — Медаль «За отвагу», звание полковника Армии Арцаха[4][5].
- 2009 — Награда Гарбиса Папазяна организации AGBU[1].
- 2009 — Медаль Мовсеса Хоренаци — за большые заслуги в области журналистики, по случаю 18-летия независимости Республики Армения[6].
- 2015 — Медаль признательности.
Напишите отзыв о статье "Паскалева, Цветана"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [agbu.org/newsbulletin/2009-07-0701.pdf Garbis Papazian award 2009].
- ↑ [www.inter-view.org/man/2656.htm Tsvetana’s Biography (in Russian)].
- ↑ Мурат Ачемоглу, Columbus Int’l. Film Festival Awards Paskaleva’s Karabagh Documentaries // The Armenian Reporter, 11-12-1994.
- ↑ [www.azgdaily.com/RU/2009052905 A meeting with Paskaleva, AZG Armenian Daily #098, 29/05/2009].
- ↑ [www.inter-view.org/inv/3048.htm Цветана Паскалева: «Есть армяне, в которых течёт моя болгарская кровь].
- ↑ [www.gazeta.bg/news/view/4482 Русская газета в Болгарии. Когда я была рядом с парнями, они сражались ещё уверенней].
Ссылки
- [agbu.org/newsbulletin/2009-07-0701.pdf Tsvatana Paskaleva rewarded AGBU «Garbis Papazian» award ceremony on july 3]
- Джангирова Я. [www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=194400 Цветана Паскалева: есть армяне, в которых течет моя болгарская кровь.] // Жизнь замечательных литераторов. — 30.03.2008. — № 1.
- [www.golos.am/index.php?option=com_content&task=view&id=43919&Itemid=53 Лиана Хачатурян. «Цветана Паскалева: 17 лет на передовой»], «Голос Армении», 21 марта 2009
- [video.google.com/videoplay?docid=-7341816172810270316&ei=AYMiS7e0B6S-2wKfq5ES&q=tsvetana+paskaleva&hl=en&client=firefox# Раны Карабаха фильм Цветаны Паскалевой]
Отрывок, характеризующий Паскалева, Цветана
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
