Цветинович-Грюнберг, Нина Алексеевна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Нина Алексеевна Цветинович-Грюнберг (4 февраля 1895[1], Санкт-Петербург — 23 июля 1978) — российский переводчик.

Происходила из сербского дворянского рода, представитель которого Николай Цветинович, полковник русской армии, в середине обосновался в Новой Сербии. Троюродная племянница Николая Гарина-Михайловского. Была замужем за Леоном Борисовичем Грюнбергом (1883—1938), редактором и переводчиком; их дети — лингвист Александр Грюнберг-Цветинович и юрист Алексей Цветинович.

Окончила Ленинградский институт восточных языков (1924), где изучала турецкий, сербский и болгарский языки, затем училась там же в аспирантуре. Работала в Библиотеке Академии наук СССР в Ленинграде. В 1945—1955 гг. преподавала в Ленинградском университете.

Основной труд Цветинович-Грюнберг — перевод на русский язык собрания турецких народных сказок (1939, переиздание 1967, научная редакция Н. К. Дмитриева). Кроме того, она переводила и югославские сказки, выступив одним из составителей тома «Славянские сказки» (1956). Среди других переводов Цветинович-Грюнберг — пьеса Д. Добричанина «Улица Три соловья, 17», мемуарная книга А. Цесареца «Испанские встречи».

Напишите отзыв о статье "Цветинович-Грюнберг, Нина Алексеевна"



Примечания

  1. Писатели Ленинграда: биобиблиографический справочник, 1934—1981. — Л.: Лениздат, 1982. — С. 100.

Отрывок, характеризующий Цветинович-Грюнберг, Нина Алексеевна

– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.