Цветные книги
Поделись знанием:
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
«Цветные книги» — общее наименование некоторых публикаций политических документов, издаваемых в разных странах в виде тематических сборников.[1] Как правило, такое название имеют сборники официальных документов. Название сборника или серии сборников даётся по цвету обложки (для серий — постоянному).[2] Не всегда это название является официальным. Впервые традиция таких публикаций появилась в Великобритании. Официальные «цветные книги» могут быть ценным историческим источником, но требуют критического анализа, так как подбор документов нередко является тенденциозным, а сами документы подвергаются редактированию.[3]
«Цветными книгами» также являются некоторые сборники, издаваемые неправительственными организациями. [4]
Содержание
Хронология
- Синие книги (англ. Blue Books) появились в Англии в XVII веке. Они представляют собой собрания дипломатических документов или иных материалов, издаваемых правительством для представления парламенту, а также разными парламентскими комиссиями. Каждая синяя книга носит особое заглавие. Название «Синяя книга» не является официальным, но только общепринятым обиходным названием.
- Белые книги (англ. White Papers) появились в Великобритании позднее. Английские издания имеют наибольшее внутриполитическое значение из всех «цветных книг».
В 1860-х годах систематическая публикация «цветных книг» началась и в других странах.
- «Жёлтые книги» (фр. livres jaunes) печатались во Франции с 1861.
- «Зелёные книги» с 1861 в Италии.
- «Красные книги» в Австро-Венгрии с 1868.
- «Коричневые книги» в Австро-Венгрии по вопросам внешней торговли.
- «Белые книги» с 1870 в Германии, печатались главным образом по колониальным вопросам. Вообще же германские сборники такого рода не имели особого цвета и назывались просто «Парламентские издания» (нем. Parlamentarische Drucksachen).
В конце XIX — начале XX вв. «цветные книги» начали публиковать и во многих других странах.
- «Красные книги» в Турции и Испании.
- «Зелёные книги» — в Болгарии, Румынии, Мексике, Бразилии.
- «Серые книги» — в Бельгии, Дании, Японии.
- «Белые книги» — в Португалии, Греции, Польше, Чехословакии.
- «Оранжевые книги» — в Нидерландах.
- «Синие книги» — в Сербии, Швеции.
- «Малиновая книга» — сборник ценных документов о переговорах с Японией в 1903—04 и о происхождении Русско-японской войны, изданный правительством Российской империи в начале 1905 года был издан в ограниченном числе экземпляров. Документы из неё стали известны и широким кругам, так как попали в «Times» и частью в «Освобождение».
После начала Первой мировой войны (1914) воюющие страны опубликовали ряд «цветных книг». В том числе:
- 2 «оранжевые книги» правительства Российской империи. Иногда «оранжевыми книгами» называли 18 публикаций правительства Российской империи за 1905—15, включая «малиновую книгу».
После Первой мировой войны практика издания «цветных книг» по различным вопросам окончательно утвердилась и получила широкое распространение.
- «Красные книги» издавались Наркоминделом РСФСР в 1920—22.
- «Белой книгой» назывался сборник документов о подавлении восстания 1956, изданный правительством ВНР в 1956—57.
- «Белые книги» издавались правительством ГДР (например, «Белая книга. Германская Демократическая Республика и Организация Объединённых Наций», 1969).
- «Белой книгой» называется пропагандистский сборник документов и свидетельств (1979 г.), посвященных теме сионизма, выезда советских евреев из СССР в Израиль и обличения Израиля во всех смертных грехах[5].
К «цветным книгам» относят также некоторые сборники документов неправительственных организаций.
- «Коричневая книга о поджоге рейхстага и гитлеровском терроре» опубликована в 1933 Интернациональным комитетом помощи жертвам гитлеровского фашизма.
- «Чёрная книга коммунизма» — книга, изданная в Париже в 1997 году и представляющая авторский взгляд на коммунистические режимы XX века.
- «Белые книги» публиковались общественными организациями ГДР и ФРГ в 1950-х годах.
- «Белые книги» публиковались общественными организациями Вьетнама в 1960—1970-х годах.
В России традиция «белых книг» развивалась в диссидентском движении, начиная с «Белой книги по делу А. Синявского и Ю. Даниэля», составленной в 1966 г. Александром Гинзбургом, распространявшейся в самиздате, а в 1967 г. изданной во Франкфурте[6]. За ней последовала, в частности, Белая книга по судебному процессу Ильи Габая и Мустафы Джемилева (Нью-Йорк: Фонд «Крым», 1980) и др.
Издания
- Красная книга. Сборник дипломатических документов о русско-польских отношениях 1918—1920. — М., 1920.
- Белая книга. Контрреволюционные силы в венгерских октябрьских событиях / Пер. с венг. — Ч. 1—2. — Будапешт, 1956—57.
См. также
Источники
- ↑ КПС, 1978, принятое в специальной литературе общее наименование некоторых тематических сборников документов, с. 393.
- ↑ КПС, 1978, Как правило, публикации каждого правительства заключались в обложке определённого цвета (напр., «Белая Книга» английского правительства, «Оранжевая Книга» правительства царской России), с. 393.
- ↑ КПС, 1978, «Цветные книги» получили значительное распространение после начала Первой мировой войны, когда правительства различных стран стали публиковать сборники дипломатических документов с целью оправдать свою политику в период кризиса международных отношений летом 1914, с. 393.
- ↑ КПС, 1978, К «цветным книгам» относят также некоторые сборники документов неправительственных организаций. Так, Международный союз охраны природы и природных ресурсов (МСОП) издаёт «Красную Книгу», в которую вносятся виды редких животных и растений, нуждающиеся в повсеместной охране. Каждая страна, на территории которой обитает вид, занесённый в «Красную Книгу», несёт моральную ответственность перед человечеством за его сбережение. Многие страны, в т. ч. и Советский Союз, создали или создают национальные «Красные Книги», с. 393.
- ↑ [lib.ru/POLITOLOG/whitebook1979.txt Ассоциация советских юристов. Белая книга: свидетельства, факты, документы]
- ↑ [www.newsru.com/cinema/19Jul2002/ginzburg.html В Париже скончался известный диссидент Александр Гинзбург] // NEWSru.com, 19 июля 2002
Напишите отзыв о статье "Цветные книги"
Литература
- Синие книги // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Цветные книги / Герман А. Б. // Франкфурт — Чага. — М. : Советская энциклопедия, 1978. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 28).</span>
- Цветные книги // Краткий политический словарь / Под общ. ред. Н. В. Шишлина, Л. А. Оникова. — М.: Политиздат, 1978. — С. 393. — 415 с. — 300 000 экз.
Отрывок, характеризующий Цветные книги
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
