Цебек-Дорджи
| Цебек-Дорджи | ||
| ||
|---|---|---|
| Вероисповедание: | буддизм | |
| Род: | торгоуты | |
| Отец: | Галдан-Норбо | |
| Мать: | Никбе | |
| Дети: | Гюнга-Церен | |
Цебек-Дорджи — калмыцкий тайша, старший сын Галдан-Норбо и внук калмыцкого хана Дондук-Омбо. Один из главных инициаторов ухода калмыков в Джунгарию (1770—1771 гг.).
Биография
В 1740 году в русском заключении в Казани скончался Галдан-Норбо, старший сын калмыцкого хана Дондук-Омбо. У него было три сына — Цебек-Дорджи, Аксахал и Кирип.
В 1741 году после смерти Дондук-Омбо царское правительство назначило наместником Калмыцкого ханства его двоюродного брата Дондук-Даши (1741—1761). Багацохуровский улус, владение Дондук-Омбо, был разделён между сыновьями Галдан-Норбо и сыновьями хана от Джан — Рандулом, Додьби, Ассараем и Джобасаром. Сыновья Галдан-Норбо получили 604 кибитки, а дети Джан — 1816 кибиток.
В начале 1761 года после смерти 70-летнего калмыцкого хана Дондук-Даши новым ханом был провозглашён его сын Убаши. О своих претензиях на ханский престол заявил тайша Цебек-Дорджи, как старший сын Галдан-Норбо и внук Дондук-Омбо. Цебек-Дорджи с братом Аксахалом и небольшой группой соратников бежал из калмыцких улусов на Дон, в Черкасск, где просил поддержку у войскового атамана Данилы Ефремова. Летом того же года багацохуровский тайша Кирип (третий сын Галдан-Норбо) со своим улусом также откочевал на Дон. С Дона Цебек-Дорджи направился в Петербург, где требовал передать под его власть все наследственные владения своего деда — хана Дондук-Омбо. Ничего не добившись, он вернулся в Калмыкию.
В мае 1765 года нойон Цебек-Дорджи был включен в состав «зарго» при хане Убаши. Цебек-Доржи был первым из советников Убаши, подавшим мысль об уходе в Джунгарию.
На тайных совещаниях в 1767 году некоторые крупные нойоны стали убеждать хана Убаши об откочёвке калмыцкого народа в Джунгарию. Согласно легендам, Цебек-Дорджи говорил: «Смотрите, ваши права ограничиваются во всех отношениях. Русские чиновники обращаются с вами ужасно, а правительство хочет поделать из вас землепашцев. Вот покрылись казачьими станицами берега Урала и Волги, вот и северные окраины степей заселены немцами, еще немного времени и будут заняты Дон, Терек и Кума, а вас стеснят на безводных пространствах и погубят ваши стада, единственный источник вашего существования». Цебек-Дорджи поддерживали его младшие братья Аксахал и Кирип.
В 1769 году калмыцкие войска под предводительством хана Убаши участвовали в совместной с русской армией под командованием генерал-майора Иоганна Медема военной кампании на Северном Кавказе против крымских татар и кабардинцев. За битву при Калаусе нойоны Цебек-Дорджи, Еремпель и Шеаренг получили золотые медали от императрицы Екатерины II. Кампания 1770 года закончилась ссорой калмыцкого хана-наместника Убаши с генерал-майором Медемом.
В январе 1771 года нойон Цебек-Дорджи принял активное участие в организации откочёвки калмыков из русского Поволжья в Джунгарию, в пределы Цинской империи. После прибытия туда Цебек-Дорджи стал вторым лицом среди калмыцких переселенцев, получив титул цинь-вана и почётное звание «Буянту» («Добродетельный»).
Источники
- Митиров А. Г. Ойраты-калмыки: века и поколения. — Элиста: Калм. кн. изд-во, 1998. — 384 с.: ил.
- [www.nutug.ru/images/mitirov/gena3.swf Родословная синьцзянских нойонов от хана Дондук-Омбо по линии Галдан-Норбо].
Напишите отзыв о статье "Цебек-Дорджи"
Отрывок, характеризующий Цебек-Дорджи
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
