Цехакронизм
Цехакрони́зм (арм. Ցեղակրոնություն цехакронутю́н) — националистическая идеология, согласно которой высшей ценностью для индивидуума является его нация, вне которой он не может полноценно существовать[1]. Целью цехакронизма является объединение армянского народа на всей территории его исторической родины в рамках единого армянского государства[2].
Идеология цехакронизма была разработана Гарегином Нжде и Айком Асатряном в 1930-х годах. Органической частью и продолжением цехакронизма является идеология таронизма.
Содержание
Происхождение и значение термина
Автором названия и самой идеологии является Гарегин Нжде. Термин имеет два корня:
Для Нжде понятие це́х было намного шире, чем то, которое оно имеет в рамках антропологии. Как он писал, «сложно его определить научным языком − здесь речь может идти только об относительном сознании»[3]. Нжде, по его признанию, «не ограничивается старыми понятиями», поскольку их посредством нельзя выразить всю глубину рода. Как писал Нжде, род является чем-то большим, нежели совокупность людей[3]. Род существует с начала времён[4][5].
Цехакро́н (арм. ցեղակրոն)[6] — сторонник и носитель идеологии цехакронизма. Быть цехакроном, согласно Нжде, означает нести в рамках своего индивидуума также и свой род со всеми его чертами, моралью, нести все те армянские родовые качества, которые проявлялись на протяжении истории армянского народа[7]. Корнем армянского существительного кро́н является глагол кре́л (арм. կրել нести), т.е. тем самым цехакрон несёт в себе свой род[2].
Цехакронизм является чем-то большим, нежели патриотизм или родопочитание, включая в себя данные и подобные им понятия в себя. В этом заключается выбор Гарегином Нжде нового термина в качества названия идеологической концепции[2].
Цели и идеология
Три вида армян согласно цехакронизму
Идеология цехакронизма делит армянство на три чувственно-сознательные части:
- национально-родовую (це́х),
- колеблющуюся или неопределившуюся (жохову́рд) и
- антинациональную толпу (така́нк).
Большинство армян представляют из себя жоховурд, то есть некое количество людей, имеющих армянские качества. Лишь малая часть армян своим чувственно-сознательным уровне и стилем жизни выступает в качестве цеха (рода, нации). Третью же часть армянства составлют таканки.
Цехамард, принимающий идеологию цехакронизма и живущий согласно её принципам, является цехакроном.
Цехакрон
Цехакрон является идеологизированным вариантом армянина-цехамарда. Цехакрон не подвержен извращённому влиянию окружающей его среды, поскольку знает, что его невозможно победить, если он будет жить по-родовому. Цехакрон ненавидит трусость. Не случайно, в Цехакроновских клятвенных союзах было запрещено выражение «не бойся!» (арм. մի՛ վախնար), поскольку для цехакрона бояться за кого-либо означает унизить его («Ամերիկահայությունը78»).
Органическими врагами цехакрона являются турки, большевики[8] и их агенты. Цехакрон не принимает все те течения, религии и учения, которые отрицают необходимость существования наций.
Цехакрон исповедует полную готовность погибнуть ради существования своего цеха (рода) и государства. Для цехакрона святы идея независимости Армении и символизирующий её Ерагуйн. Цехакрон знает, что подлинная независимость Армянского государства достигается кровью и самопожертвованием.
Цехакрон обязан создать семью с представителем своего рода и иметь большое потомство, поскольку знает, что рождением детей обеспечивается продолжительность рода. Цехакрон — не обычный работник какой-либо науки или искусства, но он является неустанным воином, который делает так, чтобы науки и искусства всячески служили его роду.
Цехакрон подчиняется роду, который любит больше своей жизни. Воля рода, которая является волей к победе и существованию, является верховной приказывающей силой для цехакрона.
- 1. Цехамард
Цехамард как представитель це́ха (рода), является лучшей частью армянской нации, цель которой — увековечение своего вида на родине: в Армении. Цехамард несёт в себе армянство и передаёт её потомкам. Для цехамарда незаменима родина, а в её независимости он нуждается как в кислороде. Именно цехамард осознанно воюет и жертвует собой для спасения чести родины («Լալայան, 2001»).
- 2. Жоховурд
Жоховурд является неопределившейся и колеблющейся частью армянства. Жоховурд подвержен эффекту толпы, если находится более под влиянием таканков, нежели цехамардов. Жоховурд живёт повседневной жизнью, а цехамарды − вечными идеалами и целями, памятью о прошлом, а также твёрдой верой в будущее и каждодневной длительной борьбой одновременно.
- 3. Таканк
Таканк является отступническим элементом в армянстве, это — внутренний враг рода, являющийся частью внешнего врага. Как армянин, таканк — бесхребетен и не имеет чувства гордости, а как человек, таканк — омерзителен. В своём сознании таканк не имеет никаких обязанностей перед Армянской нацией и государством, но всегда что-либо требует для себя.
По большому счёту, таканк не имеет национальной принадлежности — и то, что он говорит на армянском, является лишь следствием того, что родители передали ему этот язык в качестве средства общения и другого он сам пока не нашёл. Для таканка высшей ценностью являются деньги. Таканк не признаёт родины. Таких людей Айк Асатрян назвал «антиродовыми шайтанами» (арм. ցեղանենգ շեյթան)[9]. Это — наиболее мёртвая часть армянства, навсегда ставшая зловещей толпой.
Культы цехакрона
Цехакронизм объявляет высшей ценностью род[10]. Существенной частью цехакронизма является культ рода, то есть поклонение ценностям, святыням и качества своего рода. В рамках культа рода есть 7 отдельных культов:
- 1. Культ Родины
Культом Родины является преданность и поклонение той земле, на которой естественным образом образовалась армянская нация, на которой она строила своё государство и цивилизацию, создавала свою оригинальную культуру. В этой земле покоятся останки её сыновей и дочерей; и за любовь к этой земле, за её свободу сражались храбрые предки.
- 2. Культ крови
Культом крови обусловлены духовно-телесные черты всего рода. Цехакронизм проповедует чистоту армянской крови, в чистоте которой видится будущее армянской нации.
- 3. Культ языка
В вопросе языка цехакронизм неуступчив: от армянина требуется с армянином говорить на армянском, напоминая, что смерть языка ускоряет духовную смерть народа. Исходя из этого, цехакронизм проповедует культ к родному языку, чистотой и осмыслением которого обусловлено будущее народа[11].
С позиций цехакронизма считается важным идеологическое раскрытие культурного содержания и смысла слов в армянском языке[11].
- 4. Культ павших за свой род
Культом павших за армянскую нацию является почтение и глубокое уважение к святым мученикам, «которые своим мужеством уподобились львам, уподобились богам своей преданностью, которые своей кровью обеспечили вечное существование нашего рода и нашей чести»[10].
- 5. Культ предков
Цехакронизм признаёт величайшим злодеянием прерывание духовной связи между предыдущими и следующими поколениями, чем прерывается вчерашняя и завтрашняя органическая связь рода. Нжде пишет:
Если прервалась связь между молодым и предшествующим ему поколениями, значит между это поколение отрывается от существовавших до него ценностей и святынь рода… Оторвавшийся от предыдущих поколений становится духовно беспочвенным и ненаправленным. Значимой является та духовная связь между поколениями, благодаря которой последующим передаётся вечное пламя рода…Оригинальный текст (арм.)Նորահաս սերունդը կտրվե՞ց անցնող կամ անցած գնացած սերունդներից՝ նա էապես կտրվում է մինչ այդ գոյություն ունեցող Ցեղի արժեքներից ու սրբություններից... Հին սերունդից կտրվողը դառնում է հոգեպես անհող և անուղի: Էականը հոգեհաղորդակցությունն է սերունդների միջև, որի շնորհիվ վերջինները փոխանցում են Ցեղի հավիտենական բոցը...
Иметь духовную связь, согласно цехакронизму, означает «пережить исторической памятью жизнь предыдущих поколений, связывая судьбы наших поколений»[3]: В цехакронизма присутствует глубочайшее почтение к воинственному роду Мамиконянов. Нжде пишет[12]:
Кто более или менее знаком с историей Армении, сразу же поймёт, что движение цехакронизма, как клятвенный союз, уподобляется клятвенным союзам рыцарей рода Мамиконянов. Как и Мамиконяны, цехакроны исповедуют бескорыстную преданность нации и решительную готовность с храбростью принять смерть во имя Родины.Оригинальный текст (арм.)«Ով այս կամ այն չափ ծանոթ է Հայոց պատմությանը, անմիջապես կհասկանա, որ Ցեղակրոն շարժումը, որպես ուխտ, նման է Մամիկոնեից ասպետների Ուխտին: Մամիկոնյանների պես, ցեղակրոնը դավանում է՝ ազգին անշահախնդիր նվիրվածություն և հանուն Հայրենիքի մահը քաջաբար ընդունելու վճռականություն»
Возвеличивая воинственность рода Мамиконянов, Нжде также делал акцент на другом проявлении сущности армянина − культурному духу Багратидов, которые вместе друг с другом необходимо объединить[13].
- 6. Культ силы
Цехакронизм пропагандариует культ силы, поскольку жизнь даёт дорогу сильным духом, мыслью и телом. Жизнь показала, что побеждает не справедливый, а сильный.
- 7. Культ лидера
В идеологии цехакронизма также необходимо почитать праведного лидера, чья десница вырисовывает судьбы народов и кому народы обязаны своим расцветом и упадком. Цехакронизм требует подчиняться воле рода, в том числе подчиняться воле праведного лидера рода, который является носителем и учителем родовой добродетели[10].
История
Предпосылки создания
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Идеологические основы
Идеология цехакронизма, созданная Гарегином Нжде, опиралась на работы Гевонда Алишана, Раффи, Рафаэла Патканяна, Даниэла Варужана, Аветиса Агароняна и ряда других национальных армянских мыслителей. Однако это были всего лишь разрозненные идеи, обобщением, систематизацией и дополнением которых впоследствии и занялся Нжде, основав цехакронизм[14][неавторитетный источник? 3087 дней].
Давидбековские клятвенные союзы
Идеи цехакронизма зародились у Нжде ещё в Армении, когда в 1919-1921 годах в подчинённом ему Сюнике были задействованы Давидбековские клятвенные союзы. Как пишет сам Нжде[14]:
В лице наших родозащитных Давидбековских клятвенных союзов с 1920 года начал действовать и победил цехакронизм.Оригинальный текст (арм.)հանձինս մեր Դավիթբեկյան ցեղապահ ուխտերի՝ 1920-ին գործեց ու հաղթանակաեց ցեղակրոնությունը:
Окончательное становление цехакронизма (1932-1937)
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
В 1932 году, в выходящем в Софии журнале «Хровк», Гарегин Нжде опубликовал статью «Цехакронизм как залог победы» (арм. «Ցեղակրոնությունն իբրև հաղթանակի զորույթ»), ставшую первой теоретической работой цехакронизма. В этой статье Нжде пишет[15]:
Если сегодня наш народ только лишь получает удары и трагически не может ответить на них, то причиной этому является то, что он не живёт по-родовому. Цехакронизм − вот та панацея, без которой армянство останется наиболее обездоленной частью человеческой цивилизации.Оригинальный текст (арм.)Եթե ցայսօր մեր ժողովուրդը հարվածներ է միայն ստանում և ողբերգորեն անկարող է հակահարվածել - դրա պատճառն այն է, որ նա չի ապրում ցեղորեն... Ցեղակրոնությո՛ւն - ահա համադարմանը, առանց որի հայությունը կմնա մարդկության քաղաքականապես ամենատնանկ մասը:
Последующее развитие (1937-1955)
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Современное состояние
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Цехакронизм и учение Фридриха Ницше
Ряд исследователей утверждают, что идеология цехакронизма развивалась, помимо всего прочего, под влиянием идей Фридриха Ницше. На самом деле, проповедь культа сила в цехакронизме, призывы к решительным действиям и ряд других особенностей схожи с философией Ницше, однако между ними есть ряд принципиальных мировоззренческих и гуманистических отличий. Например, стержнем ницшеанства является сверхчеловек, который является целью, в то время как основой цехакронизма является род (це́х), а цехамард, т.е. сверхчеловек в цехакронистском понимании, является всего лишь средством к существованию и развитию рода. Ницше не принимал христианство и был против всяческих уступок в отношении него, однако цехакронизм принимает христианство, но только стремится к бо́льшей «национализации» Армянской церкви. Ницше также не признаёт бога, в то время как цехакронизм принимает его существование[16].
См. также
|
Портал «Армения» |
|---|---|
|
Цехакронизм в Викисловаре? |
|
Проект «Армения» |
Напишите отзыв о статье "Цехакронизм"
Литература
- Аво. Нжде: жизнь и деятельность = Նժդեհ. Կեանքն ու գործունէութիւնը. — Бейрут: Амазгайин, 1968. — 527 p. — 2500 экз.
- Петросян А. Нжде и христианство / пер. с арм. Бекназарян Д.Ю.. — Москва. — 94 с.
- Барсегян, А. Движение цехакронизма = Ցեղակրոն շարժումը. — Бостон, 1935.
Примечания
- ↑ [books.google.com.ua/books?id=I77oBAAAQBAJ Kaarina Aitamurto, Scott Simpson. Modern Pagan and Native Faith Movements in Central and Eastern Europe, Routletge, 2014 ""Garegin Nzhdeh's nationalistic philosophy was called tseghakron""]
- ↑ 1 2 3 Лалаян М.А. Движения цехакронизма и таронизма и деятельность Гарегина Нжде = Ցեղակրոն և Տարոնական շարժումներն ու Գարեգին Նժդեհի գործունեությունը. — Ереван: Националистический клуб, 2001. — P. 103.
- ↑ 1 2 3 «Խռովք», թիվ 1, էջ 32.
- ↑ «Հայրենիք» օրաթերթ, Բոստոն, 1934 թ., թիւ 6713. Род, как и Бог, существовал до начала времён.Оригинальный текст (арм.)
Ցեղը նախագոյ է Աստծոյ նման:
- ↑ «Խռովք», թիվ 1, էջ 33. Он является свидетелем времён, вечным армянином, сподвижником Бога.Оригинальный текст (арм.)
Նա ժամանակների վկան է, յավիտենական հայը, Աստծոյ գործակիցը
- ↑ По правилам русской грамматики: «цехакронист».
- ↑ «Խռովք», թիվ 1, էջ 37.Цехакроном является тот, кто живёт по-родовому: жизнью рода и для рода.Оригинальный текст (арм.)
Ցեղակրոն է նա, ով ապրում է ցեղօրէն՝ ցեղի կեանքով և ցեղի համար:
- ↑ Сотрудничая с младотурками, большевики с 1914 года негласно поддерживали пантюркистский (и, следовательно, антиармянский) политический проект «Туран Йолу» («Дорога в Туран»). Конечной целью ультра-пантюркистов было убедить тюркоязычное население Кавказа, Ирана, Крыма, Поволжья и Туркестана отделиться от России и Ирана — и присоединиться к новой мега-державе «Туран». Естественным препятствием на этой «дороге» становились армяне. См.: Гасанова Э. Ю., «Идеология буржуазного национализма в Турции» // Баку, изд. АН АзССР, 1966 г.; Козубский К. Э., «Под копытом» // Общеказачья газета «Станица», Москва, № 2(26), декабрь 1998 г.
- ↑ Հայկ Ասատրյան // «Ցեղանենգ շեյթանը», Սոֆիա, 1933 թ.
- ↑ 1 2 3 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносок.D4.B1.D5.B4.D5.A5.D6.80.D5.AB.D5.AF.D5.A1.D5.B0.D5.A1.D5.B5.D5.B8.D6.82.D5.A9.D5.B5.D5.B8.D6.82.D5.B6.D5.A890не указан текст - ↑ 1 2 Գարեգին Նժդեհ // «Խորհրդածություններ — Բանտային գրառումներ», Երևան, 1993 թ., էջ 65
- ↑ Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносок.D4.BB.D5.B6.D5.B9.D5.B8.D6.82.D5.8D.D5.BF.D5.A5.D5.B2.D5.AE.D5.BE.D5.A5.D6.81не указан текст - ↑ Գարեգին Նժդեհ // «Ցեղի ոգու շարժը», էջ 17-51
- ↑ 1 2 «Տարոնի Արծիվ», 1938 թ., թիվ 2, էջ 38
- ↑ «Խռովք», թիվ 1, էջ 32-37
- ↑ Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносок.D4.BC.D5.A1.D5.AC.D5.A1.D5.B5.D5.A1.D5.B62001не указан текст
статьи</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"> Армянская освободительная легенда[hy] • Эчмиадзинское собрание[hy] (1547) • Эчмиадзинское собрание[hy] (1677) • Ангехакотское собрание[hy] (1699) • Восстание в Зангезуре (1722—1730) • Восстание в Нагорном Карабахе (1724—1731)[hy] • Армянское царство (проект)[hy] (1827) • Армянское национальное возрождение • Армянский вопрос (1878 ~) • Первая Республика Армения • Севрский мирный договор • Вильсоновская Армения • Февральское восстание[en] • Республика Горная Армения • Карабахское движение (Миацум) • Карабахская война Отрывок, характеризующий Цехакронизм– Куда?– К императору. – О! о! о! – Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас. – Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского. – И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский. – Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите. На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию. Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел. – Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно. Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его. – В котором часу началось сражение? – спросил император. – Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел. Но император улыбнулся и перебил его: – Сколько миль? – Откуда и докуда, ваше величество? – От Дюренштейна до Кремса? – Три с половиною мили, ваше величество. – Французы оставили левый берег? – Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние. – Достаточно ли фуража в Кремсе? – Фураж не был доставлен в том количестве… Император перебил его. – В котором часу убит генерал Шмит?… – В семь часов, кажется. – В 7 часов. Очень печально! Очень печально! Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним. Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери. Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке. – Что такое? – спросил Болконский. – Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.] – Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей. Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение. – Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.] Князь Андрей ничего не понимал. – Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе? – Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал. – И не видали, что везде укладываются? – Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей. – В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь. – Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован? – А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает. Болконский пожал плечами. – Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он. – В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения. – Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей. Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею. Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана. – Полноте шутить, – сказал он. – Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…] – С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его. – Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться. Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти. – Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату. – Я еду. – Куда? – В армию. – Да вы хотели остаться еще два дня? – А теперь я еду сейчас. И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату. – Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете? И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица. Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил. – Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.] – Нисколько, – сказал князь Андрей. – Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске. – Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский. – Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией. И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима. – Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию». – Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин. В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами. В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи. «Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других». Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные. На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина. Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала: – Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли… – В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею. – Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша. – Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру. Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!… – Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей. – А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу. Это выражение, видимо, понравилось офицеру. – Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади. Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку: Навигация | ||||||||||
