Цезаропапизм

Цезаропапи́зм, также цезарепапи́зм (от лат. caesar — «цезарь» и лат. papa — «папа») — термин, введённый католической историографией XIX века для обозначения таких отношений между императорской властью и церковью в Византии, в которых глава государства (император) выступал главой Церкви.

Согласно католической точке зрения, цезарепапизм возник в Византийской империи при Юстиниане I, которого они, в отличие от православных, не признают святым. Ряд светских религиоведов и протестантов считают, что он начал появляться при Константине I и его династии, и затем при Феодосии Великом (346–395 г.) и получил только формальное закрепление в Кодексе Юстиниана.

История термина

Термин цезаропапизм (как и антагонистический термин папоцезаризм, обозначающий право главы Церкви на верховную светскую власть) прослеживается с середины XVIII в., когда он стал употребляться в критике со стороны протестантских богословов в отношении предшествовавших им конфессий — православия и католичества. В реформистской церкви была принята концепция разделения светских и духовных властей, вплоть до полной их несовместимости. С точки зрения этой концепции любые отношения государственной власти с церковной считались неоправданными и были названы цезаропапизмом. В течение XIX в. этот термин, в основном, применялся в отношении (против) Византии и византийских традиций и приобрел ругательный оттенок.

Сама византийская традиция признаёт идеалом соединение (неслиянное) и соработничество государственной и церковной власти («симфонию властей»), хотя и не отрицает злоупотреблений этим принципом в истории (Поддержка евсевианства Константином Великим и его династией, монофелитские, иконоборческие и униатские императоры Византии, провозглашение императора главой церкви в Российской империи). Эти злоупотребления вполне могут называться цезаропапизмом и строго в соответствии с византийской традицией христианства.

Исторические примеры цезаропапизма

Аналогичные отношения возникли вследствие Реформации в протестантских странах, где государи присвоили себе власть высших епископов (summus episcopus).

Историки усматривают цезаропапизм и в отношениях, установившихся в России по упразднении патриаршего управления между монархом и Православной Российской Церковью в так называемый Синодальный период в 1700–1917 годы. Главным идеологом цезаропапизма был Феофан Прокопович, он считал, что император является понтификом, то есть епископом над всеми епископами и главой не только над мирским чином, но и над духовенством. Для обоснования этого Феофан написал книгу «Розыск историческии, коих ради вин, и в яковом разуме были и нарицалися императоры римстии, как язычестии, так и християнстии, понтифексами или архиереами многобожнаго закона; а в законе христианстем, христианстии государи, могут ли нарещися епископи и архиереи, и в каком разуме» (1721), в которой теоретически обосновал цезаропапизм. Идеология цезаропапизма Феофана (император является не только главой государства, но и главой поместной церкви) стала официальной идеологией Православной Российской Церкви в так называемый Синодальный период в 1700–1917 годы. В «Присяге для членов Святейшего Синода», которая написана Феофаном, и которую принимали все его члены, давая перед Богом торжественную клятву, это было чётко написано: «Я, ниже­имено­ван­ный, обещаю и клянусь Всемогущим Богом, пред святым Его Евангелием ... Исповедую же с клятвою крайнего Судию Духовного Синода, Самого Всероссийского Монарха, Государя нашего Всемилостивейшего.».

В Великобритании «Верховный правитель» Церкви Англии — глава государства; похожая система принята (или была принята) во многих протестантских монархиях Европы.

Литература

• Сергий Булгаков. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/ortodox/Article/Bulg_PravGos.php Православие и государство] // Православие. Очерки учения православной церкви. — 3-е изд. — Paris: YMCA-PRESS, 1989. — С. 331—344.
• Дагрон Ж. [www.krotov.info/libr_min/05_d/dag/ron_01.htm Восточный цезаропапизм: История и критика одной концепции] / Пер. С. А. Иванова // ГЕNNADΙΟΣ. — М.: Индрик, 2000. — С. 80-99.
• [ipckatakomb.ru/pages/972/ Архиепископ Андрей (Ухтомский) Цезаропапизм наизнанку. Заволжский летописец, 1916, №17, с. 494-497]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

См. также

• Папоцезаризм
• Симфония (теория)
• Теократия

Отрывок, характеризующий Цезаропапизм

Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.