Бароний, Цезарь

Цезарь Бароний
лат. Caesar Baronius итал. Cesare Baronio
Род деятельности:	историк Церкви
Дата рождения:	30 августа 1538(1538-08-30)
Место рождения:	Сора
Дата смерти:	30 июня 1607(1607-06-30) (68 лет)
Место смерти:	Рим

Це́зарь Баро́ний (лат. Caesar Baronius, Чезаре Баронио, итал. Cesare Baronio; 30 августа 1538 — 30 июня 1607) — католический историк, кардинал, член конгрегации ораторианцев.

Биография

Родился в городе Сора неподалёку от Рима. Начальное образование получил в Вероли, в юности начал изучать богословие в Неаполе, однако вынужден был прервать обучение из-за беспорядков в городе вызванных Франко-испанскими войнами за обладание Италией. В 1557 году переехал в Рим, где начал изучать право. Во время учёбы познакомился со святым Филиппом Нери, основателем общества ораторианцев. Идеи Филиппа Нери увлекли Барония, он присоединился к ораторианцам и избрал для себя церковную карьеру.

В 1561 году был рукоположен в сан диакона и получил диплом юриста. В 1564 году был рукоположен во священники. Последующие годы вёл активную деятельность в римских ораториях, проповедовал и преподавал историю Церкви. Также занимался издательской деятельностью, в 1580 году издал житие святого Амвросия Медиоланского, был одним из главных авторов Римского мартиролога, изданного в 1586 году. Участвовал в подготовке календарной реформы, проведённой папой Григорием XIII.

В 1593 году Бароний сменил святого Филиппа Нери на посту главы ораторианцев. В 1595 году стал духовником папы Климента VIII и апостольским протонотарием, в 1596 году был назначен кардиналом. Бароний приобрёл большой вес и уважение при папском дворе. С 1597 года исполнял обязанности главы Ватиканской апостольской библиотеки.

В 1605 году был одним из главных кандидатов на обоих конклавах этого года, но его кандидатура была заблокирована испанскими кардиналами, испытывавшими к Баронию неприязнь из-за его критики испанской политики на Апеннинах. На первом конклаве, избравшем в итоге Льва XI, Бароний получил 37 голосов при необходимых 40. На втором конклаве, избравшем Павла V, Бароний обладал большинством голосов и не был избран лишь из-за яростных угроз испанской партии.

Скончался в Риме 30 июня 1607 года, похоронен в римской церкви Санта-Мария-ин-Валичелла.

Исторические труды

Во второй половине XVI века протестантскими историками был создан труд Магдебургские центурии, большое сочинение по истории Церкви, носившее ярко выраженную антикатолическую направленность. При содействии папы Сикста V Бароний начал работать над глобальным трудом по истории Церкви, который стал бы католическим ответом «Центуриям». Итогом его многолетней работы стал 12-томный труд «Церковные анналы» (Annales Ecclesiastici, 1588—1617 год).

В Анналах освещается период церковной истории от возникновения христианства до 1198 года. Автор демонстрирует в своём труде исторический анализ источников, критический подход к ним, широкую эрудицию. Изложение ведётся в строго хронологическом порядке. Проведя громадную работу в архивах и в Ватиканской библиотеке, Бароний привлек большое количество источников по церковной истории, как опубликованных, так и рукописных, включая ранее неизвестные. Бароний впервые в средневековой истории использовал в работе археологические данные, в частности результаты раскопок римских катакомб.

«Церковные анналы» принесли Баронию славу, но в то же время вызвали широкую полемику. Некоторые историки заметили в Анналах ряд существенных ошибок и неточностей, главным образом, в греческих переводах и фактах греческой истории.

В дальнейшем ряд историков работали над продолжением «Анналов». О. Ринальди и Ж. Ладеричи написали ещё 12 томов, доведя изложение событий до середины XVI века. В 1705 году были опубликованы «критические комментарии к Анналам» за авторством А. Паджи, где были подробно разобраны спорные моменты в труде Барония.

Перу Барония принадлежит ещё ряд работ. Политический «Трактат о Сицилийской монархии» первоначально был в составе Анналов, но впоследствии был исключён из исторического труда и издавался отдельно. Трактат носил антииспанский характер, в нём оспаривались права Испании на Неаполь и Сицилию. Эта работа вызвала ненависть к Баронию испанского двора, Анналы были запрещены испанской инквизицией. Ещё две работы Барония посвящены греко-католицизму и Брестской унии 1596 года. В этих работах, кроме собственно церковного вопроса, Бароний уделяет внимание происхождению восточных славян, нравам и укладу жизни.

Знаменитый польский теолог Пётр Скарга осуществил перевод Анналов на польский язык и издал их в 1603 году в Кракове. Этот перевод широко использовался православными писателями, в частности Димитрием Ростовским. Старообрядец Игнатий сделал перевод издания Скарги на церковнославянский под названием «Годовые дела церковные от Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, вновь переведенные, нужнейшие вещи из Барониуса, второго друкования». Широкое хождение среди старообрядцев получили «выписки из Барониуса», которые отличались неточностями в изложении фактов. В 1719 году «Анналы» были опубликованы на русском языке в Москве под названием «Деяния церковные и гражданские от Р. Х. до XIII столетия». Поскольку в своём труде Бароний защищает католический взгляд на историю Церкви I тысячелетия и на папский примат, издание было снабжено предисловием с увещеванием к русскому читателю, «чтобы он не соблазнялся католическими умствованиями автора». Кроме того, ряд разделов, противоречащих трактовке Русской церкви истории христианства I тысячелетия, был из русского перевода исключён.

Почитание

В Католической церкви Бароний считается «отцом церковной истории». 12 января 1745 года папа Бенедикт XIV провозгласил Барония Слугой Божьим и «Досточтимым». Часто эти почётные титулы даются персоне, как предварительный этап перед беатификацией, однако блаженным Бароний так и не был провозглашён.

Ссылки и литература

• Бароний, Цезарь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.newadvent.org/cathen/02304b.htm Venerable Cesare Baronius // Catholic Encyclopedia  (англ.)]
• [www.slovopedia.com/2/193/209371.html БАРОНИЙ Цезарь // Большой Энциклопедический словарь]
• [www.pravenc.ru/text/%D0%91%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B9.html Бароний // Православная энциклопедия]
• Бароний Чезаре // Католическая энциклопедия. Изд. францисканцев. Т.1.

Отрывок, характеризующий Бароний, Цезарь

– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!