Цезарь и Клеопатра (пьеса)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Цезарь и Клеопатра
Caesar and Cleopatra

Пайпер Лори в роли Клеопатры, 1959 год
Жанр:

историко-философская драма

Автор:

Бернард Шоу

Язык оригинала:

английский

Дата написания:

1898

Дата первой публикации:

1901

Предыдущее:

«Ученик дьявола»

Следующее:

«Обращение капитана Брассбаунда»

Текст произведения в Викитеке

«Цезарь и Клеопатра» (англ. Caesar and Cleopatra) — пьеса Бернарда Шоу, написанная в 1898 году и впервые поставленная на сцене в 1899 году. Входит в цикл из трёх пьес, которые автор иронически назвал «Пьесы для пуритан» (другие две пьесы цикла: «Ученик дьявола» и «Обращение капитана Брассбаунда»). Действие пьесы происходит в 48—47 годах до н. э. в Египте, куда Юлий Цезарь прибыл в ходе гражданской войны и включился как решающая сила в династический конфликт между Клеопатрой и её братом Птолемеем XIII.

Это одна из самых ярких пьес Бернарда Шоу, отмеченная захватывающим динамичным сюжетом, «великолепием языка»[1], живыми характерами. В её постановках участвовали такие выдающиеся актёры, как Лоуренс Оливье, Малкольм Кин[en], Вивьен Ли, Пегги Эшкрофт, Клод Рейнс, Ростислав Плятт. Неоднократно экранизирована.






История написания и постановки

Пьеса была завершена в 1898 году, но её путь на сцену оказался неожиданно долгим. Формально первое (и тогда единственное) представление, с целью регистрации авторского права, состоялось в марте 1899 года на любительской сцене Ньюкасла. Главные роли автор предназначал Стелле Патрик Кэмпбелл и Джонстону Форбс-Робертсону[en], но из-за конфликта между этими актёрами английская премьера задержалась на девять лет: сыграли свою роль также техническая сложность и дороговизна постановки. Текст пьесы был впервые опубликован в авторском сборнике «Пьесы для пуритан» (1901 год).

Первая профессиональная постановка «Цезаря и Клеопатры» произошла в 1905 году в берлинском «Немецком театре» Макса Рейнхардта, затем последовала премьера в Нью-Йорке (осенью 1906 года). Только в сентябре 1907 года пьеса была представлена английской публике, причём сначала не в Лондоне, а в провинциальном Лидсе. В Лондоне спектакль был поставлен в театре Савой, Цезаря играл Форбс-Робертсон, Клеопатру — Гертруда Эллиот (Gertrude Elliot). В 1909 году «Цезарь и Клеопатра» была поставлена в московском Малом театре[2].

В 1912 году Шоу написал пролог к пьесе, фактически заменяющий авторское предисловие — в нём Шоу, устами египетского бога Ра, поясняет идейное назначение своей пьесы. В тексте пьесы также публикуется другой, театральный вариант пролога, иллюстрирующий драматическую историческую обстановку в Египте в момент вторжения римской армии. Экранизации пьесы обычно использовали второй вариант пролога.

Основные действующие лица

  • Юлий Цезарь, римский полководец, 50 лет.
  • Клеопатра, египетская царица, 16 лет. Вначале — испуганная наивная девочка, в конце пьесы становится самоуверенной жестокой царицей. Шоу в одном из писем кратко характеризует её как «животное».
  • Фтататита, нянька царицы.
  • Руфий, римский офицер.
  • Луций Септимий, римский солдат, убийца Помпея.
  • Британ, бритт, секретарь Цезаря. Цезарь относится к нему иронически: «Он варвар и думает, что обычаи его племени и острова — законы природы».
  • Аполлодор, молодой аристократ, художник-любитель.
  • Птолемей, брат и муж Клеопатры, соперник в борьбе за египетский престол.
  • Потин, опекун Птолемея.
  • Теодот, наставник Птолемея.

Сюжет

Пролог, Бернард Шоу написал два варианта пролога. В первом из них, более кратком, к зрителям обращается египетский бог Солнца Ра; в своей иронической речи он сравнивает Римскую и Британскую империи и предостерегает: «Остерегайтесь, дабы какой-нибудь маленький народ, который вы обратили в рабство, не поднялся и не обратился в руках богов в бич, что обрушится на ваше хвастовство и вашу несправедливость, на ваши пороки и вашу глупость». Второй вариант более развёрнутый, он показывает историческую обстановку в Александрии Египетской в 48 году до н. э. В стране два формальных соправителя, 16-летняя Клеопатра и её 10-летний брат Птолемей XIII. Александрию занимают легионы Цезаря. В городе паника, которая усугубляется исчезновением царицы Клеопатры.

Действие первое. Юлий Цезарь в пустыне подходит к статуе Сфинкса. Появляется Клеопатра, которая решила спрятаться тут от римлян, и заговаривает с ним. Цезарь решает сделать девочку орудием проведения римской политики, он требует от неё проявить решительность и стать настоящей царицей. Клеопатра неуверенно обещает попробовать. Они уходят во дворец, где Цезарь учит её вести себя по-царски; в результате в Клеопатре просыпаются самомнение и жестокость. Во дворец вступают римские солдаты, приветствуя своего военачальника, и Клеопатра наконец понимает, кто рядом с ней.

Действие второе. Нижний зал дворца. Птолемей Дионис, младший брат Клеопатры, выражает Цезарю своё недовольство римским вмешательством. Цезарь требует от Египта уплаты налога и утверждения Клеопатры царицей, угрожая в противном случае применить силу. Недовольные египтяне уходят, в городе поднимается восстание. Римский гарнизон захватывает остров Фарос и укрепляется там, повстанцы осаждают остров.

Действие третье. Набережная перед дворцом с видом на остров Фарос, Появляется сицилиец Аполлодор, патриций, любитель искусства. Из дворца выходит Клеопатра и требует доставить её на остров к Цезарю, однако солдаты запрещают ей это. Тогда Клеопатра придумывает хитрый план: велит Аполлодору завернуть себя в ковёр и тайно доставить на Фарос под видом драгоценного подарка. Плану сопутствует успех, но в это время начинается штурм острова, и всем приходится спасаться вплавь.

Действие четвёртое. Прошло полгода. Опекун Птолемея Потин, пленник Цезаря, интригует против Клеопатры. Царица, узнав об этом, приходит в ярость и приказывает своей преданной служанке Фтататите убить Потина, что та и исполняет. Возмущённые горожане поднимают новый бунт. Цезаря спасает приход войск его союзника, Митридата Пергамского. Цезарь отправляется на встречу с Митридатом, а его оруженосец Руфий убивает Фтататиту. Цезарь одобряет действия Руфия. Восстание подавлено, царь Птолемей погиб, Клеопатра становится полновластной царицей.

Действие пятое. Цезарь готовится к возвращению в Рим. Клеопатре он обещает прислать взамен себя Марка Антония, который несколько лет назад произвёл на неё неизгладимое впечатление. Римские солдаты салютует и кричат: «Слава Цезарю!»

Идейно-художественные мотивы

В своих комментариях Бернард Шоу раскрывает две основные цели данной пьесы. Первая: изобразить в лице Цезаря идеального правителя, мудрого, дальновидного, реалистичного, снисходительного к человеческим слабостям, искренне озабоченного благом и прогрессом народа и государства. По признанию Шоу, на него произвела большое впечатление книга Теодора Моммзена «История Рима»[3], и персонаж Шоу точно соответствует изображению Цезаря в этой книге. Моммзен писал[4]:

Цезарь был до мозга костей реалистом и человеком рассудка, и всё, что он предпринимал или делал, было проникнуто той гениальной трезвостью, которая составляет его глубочайшее своеобразие. Ей он обязан своим умением жить действительностью, не сбиваясь с пути из-за воспоминаний или ожиданий; той многосторонностью, с которой он схватывал всё и управлял всем, что разум в силах понять, а воля — вынудить…; ей он обязан был той замечательной весёлостью, которая ему не изменяла ни в хорошие, ни в худые минуты; ей же, наконец, обязан он был совершенной самостоятельностью, которая не давала взять над ним верх никакому любимцу или любовнице, даже никакому другу.

Но из этой же ясности ума проистекало то, что Цезарь никогда не строил себе иллюзий относительно силы судьбы и могущества человека; покрывала, деликатно скрывающего от людей недостатки их деятельности, для него не существовало… Как охотно, даже будучи уже монархом, он ни ухаживал за женщинами, они были для него только игрушкой, и он не давал им приобрести ни малейшего влияния над собой; даже столь известные отношения его к царице Клеопатре обусловлены стремлением замаскировать слабый пункт в его политическом положении.

Шоу позаимствовал у Моммзена даже ряд деталей[3], например, упоминания о лысине, сильно огорчавшей Цезаря[4].

Другая обозначенная автором цель пьесы — полемика со стилем Шекспира, которого Шоу неоднократно обвинял в дурновкусии, ограниченности, излишнем романтизме и других грехах[5]:

Шекспировских Антония и Клеопатру совсем не приемлет истинный пуританин, а на нормального рядового гражданина они действуют как-то удручающе: Шекспир, правдиво обрисовав вначале погрязшего в разврате солдата и обыкновенную распутницу, в чьих объятиях погибают такие мужчины, затем вдруг могучей властью своей риторики и сценического пафоса придает театральную возвышенность злосчастному окончанию этой истории, внушая глупым зрителям, что его герои поступили красиво, отдав всё — весь мир — за любовь. Такую фальшь не может вытерпеть никто, кроме действительно существующих антониев и клеопатр (их можно встретить в любом кабаке), которые, разумеется, были бы рады, если бы какой-нибудь поэт преобразил их в бессмертных любовников…

В Цезаре я показываю характер, уже показанный до меня Шекспиром. Но Шекспир, так глубоко понимавший человеческую слабость, никогда не понимал, что такое человеческая сила цезаревского типа. Его Цезарь - это общепризнанная неудача; его Лир - непревзойденный шедевр… Цезарь был вне возможностей Шекспира и недоступен пониманию эпохи, у истоков которой стоял Шекспир и которая теперь быстро клонится к упадку.

Цезарь у Шоу строго рационален, трезво судит о людях и обстоятельствах — и в этом главная причина его успеха, именно эта черта ставит его далеко выше всех окружающих. Ради этой идеи драматург даже отбросил тот исторический факт, что Клеопатра была любовницей Цезаря и родила от него сына, которому дала имя Цезарион. Другое отступление Шоу от исторической реальности — в конце пьесы Цезарь расстался с Клеопатрой, хотя в действительности взял её с собой в Рим[3].

Несмотря на очевидное влияние Моммзена, пьеса Шоу — не иллюстрация к «Истории Рима» или к личным политическим взглядам Шоу. Персонажи пьесы выведены ярко и художественно достоверно. Дополнительную юмористическую окраску придают пьесе реплики секретаря Британа, пародирующие высокомерие и ограниченность викторианской знати конца XIX века[6].

Критика

В письме Форбс-Робертсону (1903) Шоу предсказал, что пьеса несомненно станет классикой[7], и не ошибся. Критики отмечают великолепный красочный язык пьесы[1], искрящееся остроумие диалогов, традиционные для Шоу антивоенные мотивы[1].

Отзыв биографа Хескета Пирсона[8]:

«Цезарь и Клеопатра» — единственная пьеса Шоу, оказавшая громадное влияние на современную ему литературу: отсюда начинается здравый и юмористический подход к исторической теме. В этом смысле значение его работы трудно переоценить

Русские переводы

  • С. П. Бобров и М. П. Богословская — в шеститомнике «Полное собрание пьес Бернарда Шоу» и в двухтомнике «Избранные пьесы».
  • Елена Голышева — в сборнике пьес Шоу «Пигмалион», 2007, ISBN 978-5-91181-516-5.

Некоторые постановки в СССР и в России

Первыми в России (1909 год) «Цезаря и Клеопатру» представил московский Малый театр. Отдельные мотивы пьесы использовал А. Я. Таиров в спектакле Камерного театра «Египетские ночи» (1934). В 1965 году пьесу поставил театр имени Моссовета, в главной роли был Ростислав Плятт[2].

В 2010 году композитор Александр Журбин и Жанна Жердер создали на основе пьесы Шоу одноимённый мюзикл, в главной роли выступил Герард Васильев[9].

Экранизации

Напишите отзыв о статье "Цезарь и Клеопатра (пьеса)"

Примечания

  1. 1 2 3 Эмрис Хьюз, 1968, Глава 8.
  2. 1 2 Аникст А. А., комментарии к тому 2, 1979, с. 669.
  3. 1 2 3 Аникст А. А., комментарии к тому 2, 1979, с. 670—671.
  4. 1 2 Моммзен Т. История Рима, том III,. М.: ОГИЗ ГОСПОЛИТИЗДАТ, 1941, С. 380—391.
  5. Предисловие к «Пьесам для пуритан», 1979, с. 28.
  6. Аникст А. А., комментарии к тому 2, 1979, с. 672.
  7. Хескет Пирсон, 1997, Глава «Дань с придворного театра».
  8. Хескет Пирсон, 1997, Глава «Брак и шедевр».
  9. [mosoperetta.ru/repertuar/tsezar-i-kleopatra/ Цезарь и Клеопатра, мюзикл в 2-х действиях].

Литература

  • Аникст А. А. Комментарии к «Цезарю и Клеопатре» // Бернард Шоу. Полное собрание пьес в шести томах. — М.: Искусство, 1979. — Т. 4. — 656 с.
  • Балашов П. Художественный мир Бернарда Шоу. — М.: Художественная литература, 1982.
  • Деннингхаус Ф. Театральное призвание Бернарда Шоу. — М.: Прогресс, 1978.
  • Морозов М. М. [az.lib.ru/m/morozow_m_m/text_0350.shtml Драматургия Бернарда Шоу] // [www.w-shakespeare.ru/library/shekspir-berns-shou.html Шекспир, Бернс, Шоу]. — М.: Искусство, 1967.
  • Пирсон, Хескет. Бернард Шоу. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — 544 с. — (След в истории). — ISBN 5-222-00176-8.
  • Ромм А. С. Джордж Бернард Шоу : 1856-1950. — М.—Л.: Искусство, 1965. — 249 с. — (Классики зарубежной драматургии).
  • Хьюз, Эмрис. Бернард Шоу. — М.: Молодая гвардия, 1968. — 288 с. — (Жизнь замечательных людей).
  • Бернард Шоу. [www.showbernard.net.ru/mib-al-bks-503/ Предисловие к «Пьесам для пуритан»] // Полное собрание пьес в шести томах. — М.: Искусство, 1979. — Т. 4. — С. 7—36.

Отрывок, характеризующий Цезарь и Клеопатра (пьеса)


Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.