Цейлонско-голландский креольский язык

Цейлонско-голландский креольский язык
Страны:	Шри-Ланка
Статус:	возможно вымерший
Классификация
Категория:	Контактные языки
Контактные языки на нидерландской основе
См. также: Проект:Лингвистика

Цейлонско-голландский креольский язык (цейлонский голландский язык; нидерл. Ceylons-Nederlands) — креольский язык на основе голландского, существовавший на Цейлоне (Шри-Ланка) с XVII по XIX век. Сейчас язык практически мёртвый, однако прослеживается много случаев влияния на сингальский и тамильский языки острова.

История

Между 1658 и 1795 годами большая часть острова Цейлон находилась под управлением Голландской Ост-Индийской компании. Таким образом, многие голландцы постоянно жили на острове. Голландский язык Цейлона, по-видимому, сохранял анахронические черты голландского, которые терялись при его развитии в Европе.

В 1795 году Британия завоевала Цейлон, и факторию Голландской Ост-Индийской компании сменил британский торговый пост. В 1801 году английский стал официальным языком острова Цейлон. Многие голландцы, а с ними и ряд цейлонских португальцев, к 1840 году использовали английский в качестве основного разговорного языка. Британская администрация стала называть потомков голландцев и португальцев Burgher Community (Общество бюргеров), и бюргерами стали называть цейлонских голландцев и португальцев, которые появились на острове позже азиатского населения.

До сих пор используется в голландской общине (как креолизированная форма голландского наряду с настоящим нидерландским) на Цейлоне. Например, в качестве литургического языка реформатской церкви в Коломбо.

В 1897 году основан Общество говорящих по-голландски — Het Hollandsch Gezelschapp van Ceylon.

В 1907 году было основано Dutch Burgher Union of Ceylon, уже англоговорящее общество. К тому времени чистым голландским владела только одна шестая населения, что и привело к распаду старого общества и созданию нового союза.

Позднее многие бюргеры Цейлона покинули остров и расселились в других местах, входящих в британскую сферу влияния. В 1930-е годы цейлонский голландский вытесняется английским и из ниши церковного языка. Поэтому к 1930—1950 годам английским владело большинство бюргеров Цейлона.

В 1980 году бюргеров на Шри-Ланке проживало около 34 000 человек.

Интересные факты

В литературе XIX века, посвящённой германистике, часто говорилось о том, что цейлонский голландский имеет много общего с африкаанс. Высказывались предположения, что цейлонский голландский и африкаанс прошли через одни и те же изменения начального голландского (например, упрощения грамматической структуры языка и другое).

Однако, в 1905 году германист Хесселинг на основе собственного исследования этих языков показал, что это сходство случайно.

Позже широко использовался тот факт, в 1925 году в Коломбо из Кейптауна приехал пастор Якоб Абрахам де Клерк, который стал проповедовать в местной церкви на родном языке. Однако, язык к тому времени уже устоялся, а де Клерк, скорее всего, проповедовал на английском.

Литература

• Heinz Kloss: Die Entwicklung neuer germanischer Kultursprachen seit 1800, Pädagogischer Verlag Schwann Düsseldorf 1978, ISBN 3-590-15637-6

Отрывок, характеризующий Цейлонско-голландский креольский язык

– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.