Цейтлин, Стелла Наумовна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Сте́лла Нау́мовна Це́йтлин (род. 23 февраля 1938, Москва) — советский и российский лингвист. Основоположник научной школы российской онтолингвистики.





Биография

Мать, Фанни Михайловна, работник планового отдела оборонного завода. Отец, Наум Ефимович Цейтлин, один из организаторов Московского дворца пионеров, заведующий отделом технического творчества, преподаватель МГПИ им. В. И. Ленина. Автор многочисленных книг, посвященных проблемам трудового обучения детей, сотрудник и ученик М. Н. Скаткина. Фронтовик, орденоносец, боевой путь закончил в Берлине.

С золотой медалью окончила школу № 2 г. Тушино (ныне это Тушинский район Москвы), затем училась на историко-филологическом факультете МГПИ им. В. И. Ленина. После окончания института несколько лет преподавала литературу, русский язык и английский язык сначала в школах Москвы, а потом Ленинграда, куда переехала в связи с замужеством (муж — Лев Давидович Рыскин). Дольше всего (5 лет) проработала в 139-й школе Калининского района.

В 1968—1971 годах училась в заочной аспирантуре ЛГПИ им. А. И. Герцена на кафедре русского языка (научный руководитель — Александр Владимирович Бондарко). Одновременно начала работать на кафедре ассистентом на условиях почасовой оплаты (в течение 17 лет). В 1972 году защитила кандидатскую диссертацию «Субстантивные предложения в современном русском языке и их темпоральная характеристика». В 1980 году была принята на новую кафедру — русского языка для нефилологических специальностей: сначала штатным ассистентом, а с 1984 года — доцентом этой кафедры. Сфера её научных интересов к этому времени расширилась: кроме проблем синтаксиса русского языка и функциональной грамматики, её стали интересовать проблемы освоения языка ребёнком, в первую очередь — лингвистические причины распространенности в речи детей многочисленных отступлений от языковой нормы. Это нашло отражение не только в докладах и научных и научно-популярных статьях (в журналах «Наука и жизнь», «Русская речь» и др.), но и в тематике спецкурсов, курсовых работах студентов.

В 1989 году защитила докторскую диссертацию «Детская речь: инновации формообразования и словообразования (на материале современного русского языка)»[1]. В 1991 году была избрана профессором кафедры русского языка для нефилологических специальностей.

С 1991 года — заведующая первой в России кафедрой детской речи[2] на факультете дошкольного воспитания (с 2003 года — Институт детства), просуществовавшей 20 лет (1991—2011). В работе кафедры объединялись новейшие научные исследования в области лингвистики детской речи с практикой её преподавания. Сотрудники кафедры представляли собой единый научно-исследовательский коллектив; спектр изучаемых явлений был разнообразен: речь ребёнка на ранних этапах, освоение детьми письма и чтения, фонетика, лексика, грамматика детской речи, языковая рефлексия детей, модификация детьми стихотворных текстов, речевая диагностика, освоение русского языка как второго (иностранного), восприятие книги ребёнком и др. В течение 6 лет исполняла обязанности представителя России в бюро международной ассоциации исследователей детской речи (IASCL). Руководит Всероссийским постоянно действующим семинаром по детской речи (онтолингвистике), объединившим специалистов разных областей и направлений — лингвистов, логопедов, психологов, психолингвистов и связывающим ученых России с научно-исследовательскими центрами за рубежом и являющимся секцией Петербургского лингвистического общества. С 1993 года — заведующая Лабораторией детской речи РГПУ им. А. И. Герцена, при которой создан обширный Фонд данных детской речи (собрание записей спонтанной речи, родительских дневников, видео- и аудиозаписей).

С 2011 года — профессор кафедры языкового и литературного образования ребёнка.

Член редакционной коллегии журнала «Русский язык в школе», журнала, издаваемого в Риге, а также издаваемого на Украине.

Член 3 диссертационных советов.

В течение многих лет С. Н. Цейтлин читает базовые лекционные курсы по онтолингвистике и серию спецкурсов в РГПУ им. А. И. Герцена. В течение семи лет читала также спецкурс по онтолингвистике на филологическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета. Под руководством С. Н. Цейтлин разработана программа курса детской речи, которая используется в настоящее время во многих университетах России; создана серия учебных пособий по данному курсу.

Автор более 300 публикаций, среди которых монографии «Язык и ребёнок: лингвистика детской речи»; «Речевые ошибки и их предупреждение» ,"Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи", «Лингвистические этюды» (аннотацию и оглавление см. [urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=ru&blang=ru&page=Book&list=58&id=62140]), «Словарь детских словообразовательных инноваций», главы в коллективных монографиях по функциональной грамматике (серии «Теория функциональной грамматики», «Проблемы функциональной грамматики», издаваемых в ИЛИ РАН), а также многочисленные статьи на русском и английском языках, председатель оргкомитета ежегодной международной конференции «Проблемы онтолингвистики» (проводятся с 1994 г.). Под руководством С. Н. Цейтлин защищено 16 кандидатских и более 50 магистерских диссертаций.

Являлась научным руководителем в 12 научно-исследовательских проектах, получивших финансовую поддержку РГНФ и РФФИ, а также Минобразования."Словари детской речи" (1993), «Фонд данных детской речи» (1995); «Исследование процесса усвоения детьми русского письма в норме и при патологии» (1999); «Онтогенез диалогической речи» (1999); «Освоение ребёнком родного (русского) языка: ранние этапы» (2006); «Исследование стратегий освоения языка детьми дошкольного и младшего школьного возраста» (государственное задание Минобрнауки РФ); «Инофон в современном русскоязычном обществе: становление грамматической системы» (2012—2014) ОИФН РАН", а также участником многих грантов (например, грант РНФ «Механизмы усвоения русского языка и становление коммуникативной компетенции на ранних этапах развития ребёнка» (2015).

Руководитель проекта «Инофон в современном русскоязычном обществе: становление грамматической системы» (2012—2014) ОИФН РАН.

Неоднократно выступала на симпозиумах, конгрессах и конференциях, проводимых за рубежом (1990 — Будапешт, 1993 и 1994 — Краков, 1996 — Стамбул, 1997 — Вена, 2000 — Кан, 2000 — Турку, 2001 — Ольденбург, 2001 — Берлин, 2003 — Нью-Йорк, 2005 — Берлин).

Несколько раз в качестве приглашенного лектора принимала участие в работе зарубежных университетов (Ольденбург, Нью-Йорк, Берлин, Тарту).

В течение 6 лет, являясь членом Международной ассоциации исследователей детской речи (IASCL), входила в исполнительный комитет данной организации, являясь координатором исследований от России. Принимала участие в двух международных научных проектах, посвященных усвоению детьми грамматики родного языка.

С 2007 года является руководителем научного направления «Лингвистика детской речи» в РГПУ им. А. И. Герцена.

С 1999 года С. Н. совмещает работу в РГПУ с работой в Институте лингвистических исследований (ИЛИ РАН), являясь ведущим научным сотрудником Отдела теории грамматики.

Почетный профессор РГПУ им. А. И. Герцена и Череповецкого государственного университета. Награждена Почетной грамотой Министерства образования РФ, медалью «В память 300-летия Петербурга», а также Знаком Почёта РГПУ им. А. И. Герцена.

Основные работы

  • Речевые ошибки и их предупреждение. На материале ошибок школьника. М.: Просвещение, 1982.- 143 с.; Изд. 4-е, испр. М., 2012.
  • Язык и ребёнок. Лингвистика детской речи. М., 2000.
  • (сост.). Словарь детских словообразовательных инноваций. Muenchen, 2001.
  • (сост.). Словарь детских словообразовательных инноваций. СПб., 2006.
  • Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М.: Знак, 2009.
  • Лингвистические этюды. Монография. — СПб., 2013.

Примечания

  1. www.lib-online.ru/index.php3?wid=25603&tid2=133&tid=131
  2. [ontolingva.ru/sotr.htm Кафедра детской речи РГПУ им. А. И. Герцена]

Ссылки

  • [ontolingva.ru/sotr/ceytlin.htm Страница на сайте кафедры детской речи РГПУ]
  • [iling.spb.ru/grammatikon/pers_ceytlin.html Страница] на сайте ИЛИ РАН
  • www.russian.slavica.org/gate.html?name=Forums&file=album_page&pic_id=4460
  • [www.gramota.ru/lenta/news/8_1872 Семинар для преподавателей русского языка за рубежом]
  • Елисеев Н. [expert.ru/northwest/2013/10/proishozhdenie-rechi/ Происхождение речи]
  • window.edu.ru/window_catalog/files/r38501/spr0000045.pdf
  • ontolingva.ru/der3.pdf
  • atlas.herzen.spb.ru/teacher.php?id=1042


Напишите отзыв о статье "Цейтлин, Стелла Наумовна"

Отрывок, характеризующий Цейтлин, Стелла Наумовна

Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.